О чём молчит Ласточка

Колесо истории сделало оборот, и сейчас всё стало таким же, как и тогда: мать знала о нём правду, любимый человек находился далеко, настоящих друзей снова не оказалось рядом, а его увлечения, — тогда учёба, сейчас работа, — значили не так уж и много. Володя даже обратился к врачу, как тогда.

Казалось, всё настолько похожее, будто одинаковое, что следовало бы покориться судьбе и вновь совершить старую ошибку. Но Володя понимал, что это не так — одинаковым было не всё. Нашлась одна маленькая, но очень существенная разница — в самом Володе.

Он уже другой, он независимый. И если он совершил ошибку тогда, то сейчас может её исправить.

Глава 25. Горящие мосты

Володе казалось, будто после себя он оставил одни руины. Будто события последних дней стёрли его прошлую жизнь в пыль. Он находил подтверждения этому во всём: в тишине улицы, в пустоте офиса. Будто людей не было не потому, что уже восемь вечера и все разъехались по домам, а потому, что всё вымерло. А единственным, что подавало признаки жизни, был его телефон.

Он пиликнул, оповещая о новом сообщении от Юры.

«Мне так хочется снова играть. Люблю, когда ты восхищаешься мной, смотришь с обожанием. Я так хочу всё это вернуть».

Володя вздохнул. Он знал, что нужно делать, но боялся действовать. Понимал, что может приехать к Юре погостить хоть на год, но проблемы это не решит. Нужно менять жизнь кардинально: сделать то, о чём Володя не раз задумывался, но в страхе гнал от себя эту мысль — эмигрировать. Но он не был готов к этому. Не снова.

Однажды Володя уже был иммигрантом. Переехав в девяностых в Украину, он на своей шкуре ощутил, каково это — когда всё вокруг настолько чужое, что кажется враждебным. Когда ты, почти бесправный, никому не нужен. Но то был переезд из России в Украину, пусть и в другую, но всё же близкую страну. К тому же тогда Володя был моложе и легче на подъём. Ему даже не пришлось переживать из-за языка и акцента. А тут — Германия. Другой, совершенно чужой мир. Да и немецкий Володя учил скорее из интереса, чем всерьёз.

Но ведь в Германии он не останется в одиночестве — Юра поможет ему освоиться. Правда, сейчас Юра настолько ослаб из-за болезни, что выходило наоборот: Володя должен был ехать к нему на помощь. Но, может, это не так уж и плохо? Может, получится обернуть ситуацию в свою пользу? Стресс заставит Володю собраться с силами и запустит механизм адаптации, чтобы как можно быстрее приспособиться к новой жизни.

Лучи закатного солнца окрасили стены кабинета в красный, на миг ослепив Володю. Он будто очнулся от сна и, хлопая глазами, взглянул на часы. В круговерти своих мыслей совсем потерял счёт времени. Стрелки приблизились к девяти, пора было встать и начать что-то делать. Хотя, если смотреть объективно, Володе уже давно было пора сделать хоть что-то.

* * *

Володя решил, с чего нужно начать, ещё вчера, после разговора с матерью. Правда, тогда он даже не догадывался, как много поменяется в его жизни всего за следующий день.

Вернувшись домой к вечеру, Володя наскоро переоделся и сразу запустил скайп.

Юра ответил быстро, а выглядел плохо: помятый, небритый, с мешками под глазами.

— Мог бы предупредить, — сердито буркнул Юра. — Подожди, я принесу подушку.

Не выключая видео, он вышел из кабинета. Володя пару минут разглядывал знакомые стены, пока Юра не вернулся с подушкой. Он бросил её на стол, прямо перед монитором. Положил на неё руки, а на них — голову.

— В чём срочность? — спросил, исподлобья глядя на Володю.

— Я рассказал матери о нас.

Юра приподнялся, удивлённо уставился на него.

— В каком смысле?

— Теперь она знает, что я не вылечился и что у меня есть ты, — чтобы скрыть волнение, Володя с деланным равнодушием пожал плечами.

— И как она? Как отреагировала? — Юра нахмурился и снова уронил голову на руки.

— Она догадывалась. Оказывается, всё это время пыталась вывести меня на признание.

— И как ты меня представил, как жениха? — спросил Юра. А получив в ответ от Володи кивок, слабо улыбнулся. — Ух ты. То есть теперь я официально не чужой для тебя. Такое странное ощущение.

Володя тоже улыбнулся.

— Да. Я показал ей твои фотографии. Случайно чуть не сунул провокационную фотку из клуба.

— Это какую? — Юра прищурился.

— Вот. — Володя открыл фотографию и показал Юре.

— Не могу разобрать, не видно ничего. — Юра покачал головой. — Ну да ладно.

Убирая телефон на место, Володя ещё раз бегло взглянул на снимок, но не смог отвести взгляда. Каким счастливым был там Юра: танцующий, улыбающийся, ухоженный, в окружении своих друзей. На фото он казался куда более настоящим, чем сейчас.

Но Юра должен быть таким всегда! Без мешков под глазами и недельной щетины, без запаха перегара и сигареты в зубах, в любимых обтягивающих штанах и приталенной рубашке, с серёжкой в ухе. И чтобы чёртов Йонас, давясь ревностью, издалека смотрел на него. И чтобы Володя был рядом, танцевал вместе с Юрой в свете софитов.

Вялый голос Юры вырвал Володю из размышлений:

— Володь, а ты как? Я ведь даже и не интересовался ни разу.

— В каком смысле?

— В смысле, теперь все знают о тебе…