О чем молчит ласточка

В доме царила тишина, лишь редкие звуки выдавали чье-то присутствие. Даже Герда, будто чувствуя настроение хозяев, притихла на своей лежанке. Юра оставил дверь в кабинет открытой, но Володя не стал заходить к нему. Он чувствовал себя загнанным в угол. Не видел выхода и не знал, что делать, хотел лишь одного – уйти куда-нибудь, будто так получится скрыться от проблемы. Время подходило к двум дня, Володя вспомнил, что через полчаса начнутся переговоры с заказчиком. Может, все-таки поехать на работу? Но он боялся, что если уедет, то по возвращении снова обнаружит Юру пьяным или того хуже – неадекватным, как вчера. Но в конце концов желание сбежать из собственного дома перевесило.

Переодевшись в костюм, Володя все же решил заглянуть в кабинет.

– Мне нужно в офис, – ровно сказал он.

Юра что-то читал, откинувшись в кресле и положив ноги на стол. Володя втянул носом воздух – алкоголем в кабинете не пахло.

Юра поднял глаза от книги.

– Хорошо.

– Ты… будешь здесь, когда я вернусь?

Тот вздернул брови.

– А мне есть куда отсюда деться?

Володя выдержал его долгий и совершенно безэмоциональный взгляд, и желание срочно сбежать куда-нибудь стало практически невыносимым.

Он опоздал на переговоры, но его появлению были рады и клиент, и Брагинский. Хоть последний пытался изображать равнодушие, выдал себя тем, что заметно расслабился, когда Володя вошел в кабинет. Встреча затянулась больше чем на два часа. Конфликтный заказчик потребовал гарантий в случае продления договора. Володе пришлось идти на уступки. В этих переговорах был лишь один плюс: на два часа получилось забыть о личных проблемах. Впрочем, стоило сесть в машину, как мысли о Юре снова хлынули в голову. А решения, конечно, не появилось.

Небо затягивало тучами. Володя ехал домой, в сотый раз прокручивая в голове одно и то же. Пытался найти недостающую деталь в конструкторе их с Юрой отношений, понять, что именно сломалось. И, сколько Володя ни разбирал все на составляющие, никаких ошибок не видел. Они нашли друг друга спустя двадцать лет, они узнали друг друга заново. Смогли отпустить прошлое и попытались жить настоящим, стать действительно счастливыми. Откуда же тогда взялся весь этот ком невысказанных обид? Откуда злость, Юрина депрессия, Володины срывы?

Он понял, что в круговерти всех этих мыслей и поисков занимается самообманом, сознательно избегая самого очевидного решения. Ведь Володя его уже сформулировал, но очень не хотел верить в то, что оно – единственное.

Припарковавшись возле участка, он еще минут десять просидел в машине, ища в себе смелость зайти домой и озвучить это решение, глядя в любимые глаза. Но Юры внутри не оказалось – Володя понял это еще в тот момент, когда Герда встретила его за воротами. Двери дома были заперты на ключ. Он набрал Юру, ожидая, что трубку никто не возьмет, а трель звонка опять прозвучит откуда-то из кабинета.

Но Юра ответил буквально со второго гудка.

– Ты где? – осторожно спросил Володя.

– В «Ласточке», решил прогуляться. Не ожидал, что ты вернешься так скоро, думал, успею.

Володя повернулся на сто восемьдесят градусов, посмотрел в сторону реки, на противоположный ее берег.

– Можно я приду к тебе?

– Давай. Я в театре.

Володя не любил возвращаться в «Ласточку». Несмотря на то что купил эту землю и что сознательно построил свой дом рядом с эпицентром лучших воспоминаний своей юности, он избегал туда приходить. Слишком много прошлого таила в себе эта местность: счастье, умещенное в три недели, боль, растянувшуюся на долгие годы.

Пошел в обход. Ступив на деревянный мостик, перекинутый через речку, Володя заметил, как у самой воды пролетела и умчалась вдаль стайка ласточек. И как их только занесло в эти края? Послышался далекий раскат грома, порыв ветра растрепал волосы, раздул полы пиджака. Володя нервно одернул его и направился к воротам лагеря.

Он впервые приехал сюда в девяносто шестом – спустя десять лет после той смены. Пробравшись по заросшей тропе, открыл ржавые скрипящие ворота. Тогда Володя вернулся сюда, чтобы встретиться с Юрой, – пусть и понимал, что вероятность этой встречи слишком мала, но зыбкая надежда все же теплилась в груди.

И Юры тут, конечно, не было. Но был Юрка – виделся везде призраком прошлого. Володя остановился у корпусов младших отрядов, заметив детскую площадку. Звонкий Юркин смех доносился отовсюду, звучал в кособоких деревянных домишках, летал в воздухе вместе с одуванчиковым пухом. Старая карусель – осевшая, с облезшей краской – утопала в желто-белом одеяле. Володя хотел утонуть в нем, лечь прямо в эти цветы, закрыть глаза и позволить прошлому утянуть себя. Но он понимал, что, каким бы сильным ни был соблазн, за этой счастливой фантазией обязательно придет сильнейшее разочарование.