О чем молчит ласточка

– Послушай! – перебил его Володя. – Я ведь вижу, как тебе плохо, я вижу, как все на тебя давит. Творческий кризис, депрессия – это ведь из-за Харькова, тебе тут тесно, одиноко. Ты же знаешь, я ни за что не отпустил бы тебя, если бы знал, как со всем этим справиться, но я не вижу иного выхода. Ты прав, это замкнутый круг, мы травим друг друга все больше и больше, уничтожаем все хорошее, что было между нами. Разве тебе нравится то, что в последнее время происходит? Не обманывай себя, ты же понимаешь, что вряд ли станет лучше.

Володя замолчал и только сейчас заметил, как сильно сдавил Юрины пальцы. А тот даже не поморщился.

– А что… – Юрин голос дрогнул. – Что будет с нами?

У Володи в горле встал ком.

– Я не знаю, – шепотом выдавил он.

Юра смотрел совершенно растерянно. Володе даже показалось, что он может заплакать, но его глаза оставались сухими. Не выдержав, Володя крепко его обнял, прижав к себе, зарылся носом в волосы и почувствовал, как ладони Юры легли на плечи, а пальцы смяли ткань пиджака.

– Я не хочу расставаться, Володь.

– Я тоже. Я не могу снова потерять тебя, я уже когда-то так сделал и еще раз такого не допущу. Но тебе нужно лететь отсюда. Ты ведь хочешь домой?

– Да, – глухо отозвался Юра ему в плечо.

Сердце стиснуло болью – наверное, где-то в глубине души, несмотря на все логичные доводы и решимость, Володя надеялся, что Юра не захочет обратно в Германию.

Тот отстранился, заглянул Володе в лицо.

– Ты ведь приедешь ко мне? Потом, в августе или сентябре, да?

Володя попытался улыбнуться, но получилось лишь дернуть уголками рта.

– Конечно. Приеду. – Он хотел еще много всего сказать и пообещать, но наткнулся на сомнение в Юрином взгляде. – Ты веришь мне?

Тот быстро кивнул, но, переча сам себе, ответил:

– Не знаю. Точнее, верю, да, но… Ты сам говорил: отношения на расстоянии не для тебя. И получается, что мы возвращаемся к тому же, о чем говорили еще в апреле.

– Я согласился терпеть их. И раз у нас нет другого выхода, что мне остается?

– Спасибо, – лишь произнес Юра.

Володя снова взял его за руку.

– Только, Юра, пообещай… – Он серьезно посмотрел ему в глаза. – Ты бросишь пить. Вообще.

Юра усмехнулся:

– Ну… ладно.

– Нет, не «ладно». Пообещай мне. Я отпускаю тебя, но должен быть уверен, что ты не сорвешься, не смешаешь таблетки с алкоголем. Ангела ведь не знает про твою зависимость?

– Володь, да я… – Он запнулся и посмотрел виновато. – Нет, я ей не говорил.

– А почему? Это ведь большая проблема, Юра, тебе нужно признать, что ты алкоголик.

– Я не… Володя, да нет у меня никакой зависимости, я в любой момент могу бросить. – Он злобно зыркнул, попытался вырвать руку, но Володя не позволил. – Ты ставишь мне ультиматум? А если я не сдержусь, то что? Не приедешь ко мне? Бросишь меня?

Володя вздохнул.

– Пожалуйста, давай не будем ругаться, Юр. Пойми, что я переживаю.

Юра выдохнул, успокаиваясь.

– Хорошо, я обещаю, что не буду пить, – тихо и неуверенно сказал он. А потом громче добавил: – Но у меня есть встречное условие.

– Какое?

– Ты поговоришь с Ангелой.

Володя удивленно вскинул брови, но пообещал:

– Хорошо, поговорю.

– Не обо мне, а о себе.

Володя цыкнул языком:

– Юра, ты знаешь, как я отношусь к этим шарлатанам…

– Она не шарлатанка, это во-первых. А во-вторых… Ты просил от меня неприкрытой правды? Вот она – меня пугает твоя властность. Ты должен избавиться от этого… маниакального желания меня контролировать.

* * *

Когда они вернулись домой, Юра сразу поднялся к себе, а Володя почувствовал, что ему просто необходимо чем-то заполнить пустоту, которая стремительно росла и расширялась внутри него. И он не придумал ничего лучше, чем заняться чем-то механическим и притворяться, что никакой катастрофы не произошло. Он ополоснул Герде лапы, немного ее вычесал, прибрался в гостиной. Потом принялся готовить ужин.

Мысли, словно назойливый осиный рой, кружили вокруг, и чем больше Володя от них отмахивался, тем сильнее они норовили его ужалить. Он убеждал себя, что они с Юрой не расстаются. Повторял сам себе, что это вынужденная мера, правильное решение. Что все закончится, Юрина депрессия пройдет, их отношения наладятся. Неизвестно, каким способом, но они смогут преодолеть все трудности.

Сейчас Володе как никогда хотелось бы поверить в крылатую фразу, что если любовь настоящая, то она способна преодолеть что угодно. Но поверить не получалось. Да и любовь ли это? Задай ему кто-нибудь такой вопрос еще вчера, он бы, не сомневаясь, ответил «да». Но разве происходящее между ним и Юрой похоже на любовь?

Володя вдруг вспомнил, как когда-то очень давно, в «Ласточке», убеждал Юрку, что в настоящей любви нет места эгоизму. Он не смог бы воспроизвести дословно сказанное тогда, но общий смысл заключался в том, что требовать от любимого человека что-то взамен своих чувств – это эгоизм. Что настоящая любовь жертвенна, и если ты действительно любишь, то совершишь что угодно ради чужого счастья, пусть даже в ущерб себе.