О чем мы промолчали (СИ)

Я устало тёрла глаза, всеми силами пытаясь не заснуть, пока слушала преподавателя по литературе. Понедельник, первая пара, и было довольно сложно сосредоточиться на основной мысли, которую пытался донести нам Михаил Валентинович, а его монотонный голос только усугублял ситуацию, нагоняя на меня сон.

Впрочем, не только на меня. Лизка, сидевшая рядом, подпирала подбородок рукой, и я видела, с каким трудом ей удаётся держать глаза открытыми. Она широко зевнула, моргнула, затем моргнула ещё раз, и мне пришлось толкнуть её в бок.

— Ты слюни пускаешь, — прошептала я.

— Какие слюни? — она была полна праведного гнева. — Хватит заливать!

— Вот и я о том же, — вскинув вверх брови, ответила я, — хватит тут всё заливать своими слюнями.

— Ай, да иди ты! — отмахнулась Лизка, но рот рукой всё равно утёрла, чем вызвала мой злобный смех.

Затем Михаил Валентинович бросил на нас красноречивый взгляд, и нам снова пришлось пробираться сквозь дебри его нудного повествования. Но уже на третьем предложении я снова начала думать о своём, поглядывая в окно, за которым вовсю хозяйничала золотая осень, и если бы меня спросили, как так вышло, что она подкралась совершенно незаметно, я бы честно ответила, что не знаю. А я и впрямь этого не знала. Ведь ещё вчера было лето, знойное и беззаботное, казалось, только-только отзвенел наш последний школьный звонок, стихли звуки музыки на выпускном балу, и мы разошлись по домам, встретив рассвет всем классом, как выясняется, что уже почти месяц мы с Лизкой исправно посещаем пары в университете. Да, да, так и было!

За это время мы успели познакомиться с девчонками и мальчишками из нашей группы, а с некоторыми даже подружились. Узнали, что декан, седой мужик, неопрятного вида, которому слегка за шестьдесят, спит с молодой замужней англичанкой, и что тяжелее всего сдать зачёт историку, Пешкову Станиславу Сергеевичу. Юля, одна девочка с нашей группы сказала, что он всех валит. Её сестру Катю пару лет назад из-за его зачёта могли не допустить к сессии, но к счастью тогда всё обошлось.

— Беляев впрягся, — сказала Юля, при этом её глаза странно заблестели.

— Беляев, это фамилия декана что ли? — не поняла Лизка, а Юля фальшиво засмеялась.

— Нет, Лиз, Паша Беляев это местная знаменитость. Самый крутой парень в универе, чтобы было понятнее. Он на пятом курсе учится, в одной группе с моей сестрой Катей. Она говорит, у его предков денег куры не клюют, — рассказывала Юля. — Жалко только, что он не встречается с первокурсницами, — она тяжело вздохнула. — Он такой красавчик!

— Что-то я пока здесь прям красавчиков-красавчиков не замечала, — Лизка скептически приподняла бровь. — Встречались, конечно, симпатяги, но ничего сверхъестественного.

— Да Беляев в этом году ещё не появлялся в универе, — махнула рукой Юля, — Он с предками за границей сейчас отдыхает. В Греции, кажется.

— Хоть бы глазком посмотреть на этого Аполлона, — протянула Лизка. — Хотя, зачем ему вообще ходить сюда? Предки потом за диплом заплатят и все дела.

Я была согласна с ней. Наверно, такие как этот Беляев, за все пять лет и появляются в универе раза два, не больше. Первый для того, чтобы документы подать, а во второй — чтобы забрать диплом. А всё остальное сделают деньги папочки и мамочки, пока вот эти самые Беляевы будут греть свои задницы под жарким заграничным солнцем. Даже обидно становилось. Мне, например, пришлось корпеть над учебниками день и ночь, чтобы попасть в этот ВУЗ.

— Беляев сам всё сдает. Катя говорит, он один из самых умных студентов на их потоке, — возразила нам Марина, а мы больше не стали спорить. Кажется, она была по уши влюблена в этого Беляева.

После второй пары была большая перемена, и обычно студенты в это время шли в столовую, что находилась на первом этаже. Народу здесь всегда собиралось не мало, я уже успела к этому привыкнуть, но сегодня вход в столовую был практически заблокирован. Все галдели, девчонки, разбившись на небольшие группы, стояли и громко хихикали.

— В универ внезапно нагрянула какая-то звезда? — протискиваясь через эту толчею, спросила я.

— Впервые слышу об этом, — ответила Лизка. — Но судя по глупым улыбкам девчонок, так и есть. Надеюсь, это Джонни.

Мы уже почти добрались до самых дверей, как вдруг я заметила, что мои ладони перепачканы чернилами. У меня протекла ручка, а я этого даже не заметила. Когда это случилось?

— Вот же гадство! — я всучила Лизе свою сумку. — Возьми и мне что-нибудь, — показав ей свои руки, я пошла в сторону уборных, которые находились этажом выше. На мне была новёхонькая белоснежная блузка, и я очень надеялась, что на ней не успели появиться не выводимые кляксы.

Пулей я добралась до туалета, внутри которого оказалось пусто. Открыв кран, я включила воду и принялась намыливать руки. Чернила никак не хотели отмываться. Зашипев сквозь стиснутые зубы, я сделала воду погорячее и не пожалела мыла.