О чем мы солгали

– Как давно? – Ее голос сорвался и она поморщилась от того, насколько унизительной была вся эта ситуация в целом. Она откашлялась и заново спросила: – Как давно ты трахаешь моего парня?

Сади бросило в краску. Ее безупречная кожа начала покрываться темно-розовыми пятнами.

– Это было всего лишь раз.

Клара недоверчиво фыркнула. Мак говорил по-другому. Впервые ее обида на Люка уступила место холодному презрению. Не важно, красавица она или нет, Люку действительно был нужен этот лживый ребенок? Неужели?

– Я знаю, что это неправда, – сказала Клара. – Тебя сколько-нибудь волновало, что у него есть девушка?

Глаза Сади наполнились слезами.

– Мне очень жаль, Клара. Мы не хотели, чтобы так вышло.

Мы. Ирония заключалась в том, что Клара всегда симпатизировала Сади; они частенько болтали во время офисных вечеринок, смеялись в пабе над чокнутым боссом Сади. Слишком милая, готовая угождать, Сади не могла представлять угрозу, да и у Клары не было привычки думать о других женщинах с этой точки зрения. Возможно, и стоило бы, как она сейчас с горечью размышляла.

– Почему вы расстались?

– Он бы не… он не хотел тебя бросать. Сказал, что любит и хочет на тебе жениться, – Сади расплакалась, – сказал, что я была ошибкой.

Клара ничего не ответила и Сади быстро произнесла:

– Ты, конечно, меня ненавидишь. Я уверена. Но я не такая ужасная, Клара. Правда. Только… ты не знаешь, где он? Думаешь, с ним все в порядке?

Клара поднялась.

– Откуда мне знать, Сади? – сказала она вяло. – Твою мать, я уже вообще больше ничего не знаю.

Вечером, когда Клара шла к подземке, позвонила Роуз. Она помедлила, одолеваемая усталостью, поводила пальцем по кнопке приема вызова, решая, сможет ли еще раз повторить Роуз то, о чем они уже говорили с сержантом Андерсоном. В конце концов она ответила, осознавая, что пропажа Люка была для Роуз более тяжким испытанием, чем для нее самой.

– Привет, – сказала она, – как дела?

– Ох, Клара. Я этого не вынесу. Всё кручу в голове, где он может быть, всё ли с ним в порядке, известно ли ему, как мы все его любим, – послышались сдавленные всхлипывания.

– Я знаю, – тихо ответила Клара, – насколько это тяжело для вас. – Она помолчала. – Как держится Оливер?

– Очень плохо. Он ужасно подавлен. Вся эта ситуация вызывает крайне болезненные воспоминания, как ты, наверное, догадываешься.

– Мне жаль.

– Я волнуюсь за него, Клара. Он почти не ест и не спит, запирается у себя в кабинете, со мной практически не общается.

Клара всем сердцем переживала за Роуз. Ей было известно, как сильно Роуз любила Оливера; ее всегда трогало, насколько глубоко та была привязана к мужу, как гордилась им, несмотря на собственные значительные успехи. Для Клары прочный брак Лоусонов оставался примером, достойным подражания; в его основе лежало великодушие и деятельное участие в жизни друг друга, тогда как отношения между ее родителями были замкнутыми и недоброжелательными.

– Для нас такое утешение знать, что у Люка есть ты, – продолжила Роуз, – у всех нас есть. Ищешь его, помогаешь полиции. Понимаешь, ты для нас как дочь.

Клара на мгновение прикрыла глаза, пронзенная болью.

– Не волнуйся, – ответила она, – все будет в порядке.

– Не перестаю думать о тех ужасных сообщениях. Расскажи мне еще раз, связывает ли их сержант Андерсон с тем, что произошло?

– Не думаю, что ему уже известно, как…

– Но они должны быть связаны! Тот же человек, что проник к вам в дом, сделал снимки…

Клара на секунду засомневалась, стоит ли рассказать Роуз об интрижке Люка, о ее намерении расстаться с ним, о том, что Люк причинил ей слишком много боли, чтобы продолжать беспокоиться о его местонахождении. Но прежде чем сформулировать мысль до конца, Клара уже знала, что так не поступит. Что бы ни сделал Люк, чтобы ни случилось – она не сможет обойтись подобным образом ни с ним, ни – в особенности – с его родителями. В конечном счете, их вины в произошедшем не было.

– Я сейчас захожу в подземку, – сказала она вместо этого. – Обязательно позвоню вам, как только будут новости от полиции. Роуз, тебе нужно оставаться сильной. Мы его найдем. Я обещаю.