О чем на самом деле писал Шекспир

Рис. 2.32. Гамлет у матери. Картина Ричарда Вестола (Richard Westall 1765–1836). Малая Бойделевская Галерея. Взято из [971], т. 3, с. 118

Таким образом, в шекспировском облике Гертруды-матери перемешаны два слоя – хороший и плохой. Причем плохого – значительно больше.

Но если Гамлет – это отражение Христа, то в таком случае его мать Гертруда – отражение Марии Богородицы. Спрашивается, согласуется ли это с другими фактами. Ведь в каноническом образе Девы Марии вроде бы нет ничего такого, что приписывается «запутавшейся» Гертруде.

Рис. 2.33. Гамлет и мать. Из литографий Э. Делакруа (Eugene Delacroix). Взято из [971], т. 3, с. 115

Однако нарушения параллелизма здесь нет. Дело в том, что сегодня мы знакомы с жизнеописанием Богоматери в основном в христианской, весьма уважительной традиции. Но, как мы уже неоднократно обнаруживали при анализе «биографий» Иисуса и Марии, в свое время активно бытовали и другие точки зрения. Обратимся опять-таки к иудейско-раввинской версии [307]. Согласно ей, Мария была «оскверненной», а ее сын Христос был мамзером, то есть, якобы, незаконнорожденным. Так и писали: «мамзер, сын оскверненной» [307], с. 325. Бурно оспаривая христианскую концепцию Непорочного Зачатия, эти критически настроенные авторы внушали следующую точку зрения. Дескать, Мария, состоя в законном браке, зачала Иисуса от какого-то римского солдата по имени Пантера или Пандира (как мы уже говорили ранее, Пантера – это, скорее всего, искажение слова Партенос, то есть Непорочная).

Современные комментаторы пишут так: «Подобно тому, как евангельская традиция выродилась в примитивные и плоские россказни типа "Евангелия детства" и "Евангелия Псевдо-Матфея", раввинская литература, рассматривавшая Иисуса как колдуна и самозванца, также увенчалась довольно грубым и косным памфлетом, призванным максимально очернить облик основателя новой религии. Это поистине анти-Евангелие носит название "Тольдот Иешу". Еврейское слово "Тольдот" (Toldoth) переводится буквально как "родословие, происхождение"…

Собственно, весь рассказ о рождении Иешу является раввинским противовесом христианскому догмату о божественном зачатии Иисуса. Если… в амораитский период МОТИВ ПРЕЛЮБОДЕЯНИЯ ТОЛЬКО ЗАРОЖДАЕТСЯ, ТО В "ТОЛЬДОТ ИЕШУ" ОН ЗВУЧИТ УЖЕ В ПОЛНУЮ СИЛУ. Здесь Пандира не любовник даже, – он вор, обманом и силой овладевающий Марйам в субботу, да еще во время ее месячных… При зачатии Иешу был совершен тройной грех: нарушены супружеская верность, менструальное воздержание и осквернена суббота…

В имени внебрачного отца Иешу у еврейских рассказчиков царит разнобой. Так, в Венской рукописи Иосифом Пандирой именуется супруг Мириам, а Иохананом, напротив, ее любовник. Как видно, устойчивым в еврейских сказаниях оставался лишь мотив прелюбодеяния» [307], с. 336, 338.

Процитируем для иллюстрации фрагмент из раввинской Страсбургской рукописи «Тольдот Иешу». Сказано: «Родословие Иешу. Его мать Мириам, [дочь Анны] из Израиля. Она была обручена с человеком из царского рода, из дома Давида, по имени Иоханан… И захаживал в их дом один молодец, Иосиф, сын Пандиры… который положил на нее глаз. И вот однажды ночью в одну из суббот он внезапно явился в ее дом и нашел ее. Она подумала, что это ее обручник Иоханан, потому что лицо его было скрыто; и устыдилась его. Он обнял ее, но она сказала ему: не трогай меня, ибо у меня месячные. Не… [обращая внимания на это]… он овладел ею. От этого она забеременела.

Когда в ту же ночь пришел к ней обрученный с ней р. Иоханан, она сказала ему: что же ты? не в твоем обычае, с тех пор как мы обручены, дважды в течение ночи входить ко мне… Он тут же заподозрил, [что это был] Иосиф бар Пандира» [307], с. 341.

Сравнивая эту раввинскую версию с шекспировской, мы сразу узнаём здесь историю Гертруды, нарушившей верность памяти своему хорошему мужу и впавшей в грех с его плохим братом. При этом, как мы неоднократно отмечали, сама Гертруда характеризуется Шекспиром и Грамматиком как «хорошая-плохая». С одной стороны она якобы искренне не знала о вероломстве Клавдия, а с другой быстро поддалась на его уговоры и даже, быть может, сама участвовала в убийстве. В общем, оценка ее образа (причем внутри одного и того же произведения) напоминает маятник, колеблющийся между «хорошим» и «плохим». Между прочим, и в данном месте «Тольдот Иешу» Мария изображается скорее как невинная жертва насилия, поскольку она искренне спутала насильника со своим законным мужем (или обручником). Но тем не менее родившийся сын, то есть Иешу, устойчиво именуется в данной старинной иудейской традиции «мамзером, сыном оскверненной».