О чем поет вереск (СИ)

— Наш лес принимает тебя, — не совсем еще веря, вымолвил Мидир.

Этайн слабо улыбнулась в ответ.

В густом еловом лесу медленно темнело. Стволы становились все толще, вытягивались все выше. Трава редела, цветы пропадали. Солнце, пробиваясь косыми лучами, касалось лишь зеленых игл на концах длинных кружевных ветвей.

Когда свет окончательно исчез и стылый мрак начал окутывать сердце, раздалась тихая мелодия. Она шла ниоткуда, словно от самой основы мира.

Подчиняясь ей, неярко засветились стволы, еловые колючки, сама почва под ногами. Границы реальности меркли, очертания стволов, веток, земли — размывались, обозначаясь лишь тонкими линиями. Вещественный мир таял.

Все вокруг звенело, переливалось, искрилось и играло всеми цветами радуги. Все было пропитано любовью, магией и светом.

Женщина потянулась к пролетевшей перламутровой птице.

— Не шевелись, — остановил Мидир очарованную Этайн и поднес к губам ее полупрозрачную руку.

Сверху раздался легкий шум. Золотистые шарики спускались, пульсируя в воздухе, потихоньку оседали на руках и плечах, плавно ложились на землю.

То ли миг прошел, то ли вечность. Мелодия закончилась, и шарики разлетелись во все стороны, словно не вынеся реальности. Взорвались птицами, светлячками, искрами…

Мидир уже хотел уходить, но неяркий свет, разлитый по лесу, все никак не гас. Он окутал фигуру Этайн, собрался короной на ее голове, заиграл в волосах и лишь потом медленно померк.

— Что-то не так, мое сердце? Ты удивлен!

— Наш мир и правда дал тебе свое благословение, — вымолвил Мидир. — Словно ты наша, Этайн.

Цвет глаз восхищенно смотрящей на него женщины был очень похож на молодую хвою по весне.

— Я твоя, Мидир…

Ему слишком хотелось в это верить. Ему слишком хотелось сделать это правдой! Вновь, как на Северном море, затрепетало сердце, распахнулись крылья.

Он никогда еще не был так слаб, так зависим от одной хрупкой смертной. И так силен. Очень хотелось осчастливить весь мир, но рядом была одна Этайн.

Она прижалась спиной, сведя его ладони на своей талии. Подняв голову, произнесла еле слышно:

— Кто вы, откуда пришли?

— То ли со звезд, то ли… Никто не знает. Мы были праведными — отсюда слово «благие» — и делали лишь правильные вещи. Потом, в этом мире, мы обрели свободу. И начали совершать ошибки. Вернее, мы получили три дара — магию, свободу и любовь.

— Это прекрасные дары.

— Не всем так показалось. Начались битвы — по поводу и без повода, за любовь, за магию, за честь. Битва Деревьев произошла из-за фразы, которую лесные неправильно поняли. Битва с фоморами… они украли у нас Дом Рек! Потом фоморы определили себе «Закон», неблагие «Свободу», а благие «Слово» и стали следовать им. Правила скрепили вселенную, мир вошел в жесткие рамки, и покой Нижнего длится много тысячелетий. Хотя бывают и… — он запнулся, не зная, как обозначить для земной конец света, — катаклизмы.

— А как появились именно волки?

— Маг встретил волчицу, что обернулась в свете луны в девушку столь прекрасную, что он полюбил ее. Они жили долго, волчица родила ему сыновей… Захотел он, чтобы она была не только матерью его детей, но и осталась с ним навсегда, и сжег ее шкуру. Только оказалось, та шкура берегла ее облик. Жена обернулась волчицей и убежала в лес уже навсегда… От их детей пошел наш род волков, — не слишком довольно закончил Мидир — Как ты оказалась у Мэллина?

Оборотившись к нему и поняв, что он не сердится, Этайн ответила:

— Ты приказал мне не забыть поесть.

— Я просил! — оскорбился Мидир.

— Разумеется! — фыркнула женщина. — Воган приготовил что-то невозможно вкусное, а потом спросил о Мэллине. Я сказала, что вы говорили… Воган ответил, что тогда на завтрак принц точно не явится, а кости сращивать проще на сытый желудок. Приказал стражу отнести еду, я решила помочь, немного не поняв насчет костей.

Мидир досадливо нахмурился, не собираясь отвечать. Но Этайн не унималась:

— Насколько ты старше Мэллина, мое сердце?

— К чему этот вопрос, Этайн?.. Не смотри так, моя красавица! Хорошо, я старше его на десять лет!

— А насколько ты старше Джареда?

— Этайн, ты что-то задумала! Я скажу, но если будешь продолжать в том же духе, тебе станет не до ответов!

— Итак?..

— Я старше Джареда на две тысячи и девятьсот лет.

— И ты еще удивляешься, мое сердце, что Мэллин захотел стать поводом для беспокойства! Ты не замечаешь брата больше двух тысяч лет, ты слушаешь племянника, которому меньше ста!

Мидир отвернул голову, сделав вид, что любуется светом, играющим на далеких холмах. Потом развернулся и рявкнул не сдерживаясь:

— Ладно бы сто! Мэллин — вечный ребенок! Только и может, что бродяжничать по Верхнему со своим кларсахом и попадать в истории!

— Послушай меня, мой прекрасный Мидир. Знаешь, чем ши отличаются от людей? Только вы можете дуться друг на друга две тысячи лет! Ты великодушен, мое сердце. Ты великодушен! А вот твой отец… Король Джаретт был властен до жестокости, нетерпим и воспринимал Мэллина как… не как родню, да?

— Как ты догадалась? — Мидир ухватил Этайн за плечи.