О чем поет вереск (СИ)

Мидир дернулся к окну, а ему навстречу рванулись длиннопалые руки, прихватили за шею, уперлись под нижнюю челюсть большими пальцами. Безумная улыбка исказила резкие черты от неузнаваемости.

— Не дергайся, волчара. И не смей умирать! Я покажу тебе сон.

И Лорканн коснулся лбом его лба.

***

Мидир видел себя со стороны — оборванного и едва живого. Что-то гнало его вперед, почти тащило по обломкам двух королевств туда, навстречу грифону.

Каменная груда поднималась на высоту нескольких ростов, и вышедший оттуда навстречу Лорканну Мидир виделся озадаченным, немного растерянным. Волчий король наблюдал себя — появился из-за камней, пропал, опять появился, а потом возник на расстоянии вытянутой руки. Тот Лорканн, во сне, очевидно, спрыгнул с каменной груды.

Мидир полюбовался собственным исказившимся от удивления лицом, а в следующий момент рассмотрел грифоньи когти, без шуток и предисловий летящие к груди волка. Там, во сне, его, грифона, неожиданно быстро скрутили, уронили на землю, впечатать лицом в песок…

Его собственное лицо исказилось чем-то, напоминающим жалость. И чувствовал Мидир упертое в спину грифона колено, будто был в этот момент темным. Ныла заломленная рука, скрипел на зубах песок, а привычная золотая ярость, утихала.

Горел костер, плечи грело благое одеяло, пахнущее волком, а Мидир напротив с усталым видом вещал о произошедшем. Он вздрагивал, за спиной шумели, перестраиваясь, камни, которые тут же опять заносил песок.

Мидира в настоящем передернуло.

Сколько Лорканн провел на окраине своих владений? Миг, бесконечность?

— Черный замок мертв, — услышал Мидир свой голос. — Я успел нырнуть в водоворот времени. Лорканн, слушай меня! Смотри на меня! Еще можно все исправить! Да куда ты смотришь, фоморов неблагой!

В один момент за спиной Мидира во сне встала невероятных размеров статуя. Она вытянулась до небес в полном блеске величия трёх королей Нижнего мира… Каменный Айджиан задевал рогами звезды. Крик грифона резал его же неблагие уши: «Мы должны были быть такими! Такими! А мы!..» И вся группа с грохотом обвалилась вниз, разнимаясь на круглые камни со словами «высокомерие» и «самоуверенность».

Почему камни не зашибли их с Лорканном, Мидир бы не сказал. Но почувствовал, как грифона встряхнули жестко за плечи. Ни один камень не упал на них, на их месте остались три фигуры обычного роста: Айджиан со сломанными рогами, Мидир с продырявленной грудью и грифон — без головы.

— Я знал, что ты безумен, — опять выговорил Мидир из сна. — Не знал, что настолько.

— Я тоже не знал, насколько я могу быть безумен! — расхохотался грифон.

Мидир из будущего показывал черный камень, твердил: время! Время можно завести вновь, нужно лишь добраться до Парящей башни.

— До Парящей башни?!

Мидир услышал кашель, очень похожий на плач.

От того, что плачет ужасный грифон, Мидира из настоящего продрал озноб еще сильнее.

Пустыня за спиной приблизилась. За спиной Лорканна появились барханы — желтая занесенная равнина, бесплодная, широкая и опасная. Край настоящей, не выстроенной мыслями, каменной кладки показался Мидиру смутно знакомым.

Песок в момент выдуло из всего города, золотистая взвесь повисла в воздухе, осколки домов приподнялись… Мидир видел пустынные улицы, слышал почти стон «Ты хочешь взглянуть на Парящую башню?!» и пронаблюдал вытягивающуюся вперед, неумолимо указывающую в центр неблагой столицы руку грифона. Разорванный рукав не скрывал кожу, изборожденную незаживающими рубцами.

— Он лежит на Золотом городе, а Золотой город занесен песками безвремения и засыпан осколками Города Отражений, рухнувшего с небес! И только птицы Роака кружат над тем местом, что когда-то было столицей! Моим! родным! городом! Мы исчезли, истреблены, канувших в небытие!

Разбуженные магией, в небеса поднялись невероятные птицы. Взмахнули крыльями, стремясь поймать, изловить будто из ниоткуда объявившихся ши. Темного владыку захлестнули злоба и горечь, а воздух вокруг птиц раскалился и стал острым. Пелена кровавой ярости разошлась, когда Мидир из сна встряхнул Лорканна до щелканья челюстей. Птицы Роака, вывернутые и искромсанные, лежали на пустынных улицах, тот Мидир был бледен, и Лорканн поспешил опять замести город и птичьи трупы песком.

— А Камень? — прохрипел Мидир. — Ключ мира неблагих?

— Камень при мне. — Перед глазами засиял желтый кристалл. — Не помню, как я это сделал. Айджиан?

— Айджиан. Он всегда был сильнее нас обоих. Если сложить три ключа, то спираль времени раскрутится заново.

Широкие крылья распахнулись, поток воздуха привычно ударил в грудь, чьи-то ноги скрестились под шеей, а внизу остался заносимый песком Золотой город.

Картинка дергалась то вниз, то вверх. Словно он забывал, что на нем кто-то сидит. Но этот кто-то гладил по голове и сознание возвращалось…

Вместо глади океана расстилалась пустыня. Не такая яркая и золотая, как у неблагих, не такая черная, как у благих. Эта была серой, вязкой, таящей невидимые опасности.

Огромные кучи белых костей, и синие рога, торчащие из сломанных ребер.