О чем поет вереск (СИ)

Мидир, сжав зубы от резко нахлынувших воспоминаний, закрывает глаза.

Всхлип Этайн доносится от трона, сжимает виски дополнительной мукой. У них сейчас одна боль на двоих, но она не соединяет, а разводит.

Мидира, точно так же, как Этайн, мучает боль. Выкручивает, стаскивая кожу, вскрывая вены, разрывая сердце. А затем выбрасывает из искусно сплетенных им воспоминаний о Верхнем мире. О том совместном первом годе, в который он поверил и сам. О годе, который его любимая прожила в браке не с ним, а с Эохайдом. О любви Этайн — но не к нему, а к Эохайду. О том единственном искреннем дне в Нижнем, что они провели как друзья, о его подлоге, о короне беспамятства, о магическом мороке…

Это происходит быстрее. Больнее, чем он надеялся.

Вздох Этайн заставляет его поднять веки. Ее глаза — огромные, светлые. Взгляд неверящий и отчаянный.

— Девять лет… — ахает Этайн.

Прижимает к губам пальцы.

— Я прошу лишь…

Этайн не слышит его, продолжает очень тихо:

— Девять лет ты был моим сердцем… Ты был для меня всем, Мидир.

Этайн встает с кресла. Делает два шага и замирает. Хрустальную туфельку, упавшую с ее колен, ловит советник, позолоченную сандалию подхватывает брат.

Она не отрекается от него? Нет или да? Мидир не чует, не понимает. И продолжает стоять перед троном королевы как проситель. В ее звенящем голосе нет упрека, лишь безмерное удивление:

— Как ты мог, Мидир! Как ты мог!.. Каждый поцелуй, каждое слово — все обман?

Этайн оглядывается потерянно. Замок кажется ей врагом, а его защитные стены — стенами темницы.

— Я люблю тебя, Этайн! Это — не обман!

Волки, родня, время — все застывает, как и текучая капля в клепсидре, как ощущение мира. Он сказал свое слово, теперь очередь за женой.

— И не оправдание! — капля неотвратимо срывается вниз. — Я ведь просила, я умоляла тебя! А ты… ты сказал, что отведешь меня домой. Домой, Мидир! Ты лгал мне с самого начала!

— Я не сказал ни слова лжи!

— И ни слова правды!

— Этайн, так было, да. И я виноват. Но я ведь не знал, не думал, что полюблю тебя! Ты — моя королева!

— Которая? Которой по счету королева?!

— Ты одна. Ты одна, Этайн! Ты моя драгоценная, единственная моя.

Этайн не верит. Ему — не верит! Качает головой. Зеленые глаза мечут молнии, и нехорош голос:

— Помнится, ты обещал выполнить мою просьбу.

Мидир готов на все.

— Да, моя любо… — начинает он, но увидев, как мука искажает ее лицо, договаривает: — Да, Этайн. Клянусь тебе.

— Не прикасайся ко мне. Никогда больше не смей прикасаться ко мне!

И тут же бледнеет, ощущая себя беззащитной в перекрестье взглядов трех волков, двое из которых — за ее спиной.

— Ах! Ты ведь уже клялся!

— Этайн, я…

— Ты клялся мне! Ты уверял в своей дружбе, ты… — она сорвав голос от крика, кашляет, задыхается. Взгляд отчаянный, и стремительна рука, останавливающая движение Мидира: — А сам выдернул, как тот вереск! Вся ваша красота — отрава! Я умерла тогда, умерла! Меня больше нет!

— Ей нехорошо, — шепчет Джаред. — Ей очень нехорошо! Мидир, стены… Мир содрогается!

— Разреши помочь тебе, Этайн, — отчаянно подбирает слова Мидир.

Она отшатывается, хотя Мидир не трогается с места. Он выставляет ладони вперед, торопливо приговаривает:

— Стой, стой!.. Хорошо, не я. Я не подойду. Не подойду! Но хоть кто-то. Разреши хоть кому-то помочь тебе!

— Вы все, все лгали мне! — отступает еще на шаг. — Мэллин, зачем? Посмеяться?!

— Человечка, ты что? — золотая сандалия Этайн, королевы галатов, прижимается к груди защитным жестом. — С тобой… мой брат был моим братом!

— Джаред! — остро сверкают на щеках дорожки от слез.

— Моя королева, — аккуратный перехват хрустальных острых граней туфельки, — я…

— Я не ваша королева! Не ваша!

Этайн срывает браслеты с запястий — они со звоном катятся по каменному полу. Дергает с пальцев кольца, из ушей — серьги… Трет запястья, словно желая убрать следы от его подарков и от его прикосновений.

— Этайн, — внезапный порыв бросает Мидира на колени. — Молю тебя, прости меня!

— Простить? Тебя? Как мне простить себя?..

И вдруг замирает. Ее рука медленно опускается на живот, глаза расширяются.

— Не молчи! — кричит будто издалека Джаред.

Мидир дергается вперед.

— Нет, Мидир!

В руке Этайн блестит его кинжал.

Лезвие дрожит в опасной близости от сердца.

— Я так любила тебя, Мидир… я… Что ты наделал, Мидир… Что же ты наделал!

— Мой король, холодает! — кричит Джаред, кажется, не понимая, что вслух.

Кинжал стремительно покрывается инеем. Этайн ахает и разжимает пальцы — клинок звякает по черному камню пола. На выдохе изо рта летят снежинки, а слеза замерзает льдинкой на ее ладони. Колени Этайн подгибаются…

— Человечка! — пронзает голову отчаянный крик Мэллина.

— Живое тепло, Мидир! — надрывается Джаред.

Он сбрасывает оцепенение и подхватывает Этайн у самого пола. Глаза ее закрыты, и не поднимается грудь.

— Нет-нет-нет! — Мэллин бросается к Этайн, падает на колени. Прижимает к щеке ее опущенную руку и всхлипывает: — Холодная! Не может быть! Это же просто обморок, да? Люди не впадают в сон-жизнь! Человечка, очнись, человечка! Мидир, сделай же что-нибудь! Ну Мидир!