О чем поет вереск (СИ)

— Разрешите мне! — большая голова склоняется, в серо-голубых глазах беспокойство.

— Только огонь может потушить огонь. Ты знаешь, почему я, — Мидир хлопает его по мощному плечу: начальник замковой стражи крупнее подрастающего черного, не вошедшего в полную силу второго принца. — Такой смесью магии подавится даже дракон!

Киринн с усилием кивает. Кровь сыновей Джаретта сильна, а кровь потомка перворожденного и человека — сама по себе ловушка. Пусть согласиться на это начальнику стражи сложно, но, приняв план, он больше не противоречит и не сомневается. Киринн — один из немногих, кто не сомневается, никогда не сомневается в Мидире.

— Как всегда, мой принц: нестандартно, безумно, гениально. Прикройте глаза, — и начальник замковой стражи отправляет еще двоих на верную смерть.

Дракон поворачивает шипастую голову, вновь извергает пламя…

Мидир уже рядом. Отшатывается от одной из лап, переворачивается, уходя от удара хвоста, подскакивает к самой морде.

Дракон после выдоха на время лишен своего огня. А в вытянутой руке Мидира горит алым камень. Дракон вытягивает длинную шею, водит головой влево-вправо следом за движением его руки. Камень Огня полон магии древних, лучшего угощения не придумать! Вот только кинь его — и дракон выплюнет.

Глаза твари загораются алчно.

Резкий бросок вперед, шорох чешуйчатой шеи — и зубы с треском смыкаются на руке Мидира. Волчий принц успевает дернуть руку на себя: стоит попытаться сохранить локоть… Хлещет кровь, вместо кисти торчит белая кость, сердце почти останавливается, прогоняя по жилам боль вместе с пульсом.

Дракон поднимает змееобразную голову вверх, проглатывая кисть волка и алый камень.

Мидир падает навзничь и чувствует, как его подхватывают знакомые руки. Конечно же, Киринн! Киринн, растивший его как сына.

Мидира орет, выплескивая злую боль:

— Что, тварь, съела?!

На миг теряет сознание, а приходит в себя уже на земле, где восстанавливаться проще. Обрубок руки уже стянут Киринном, шепчушим: «Все хорошо, теперь все хорошо, мой принц».

Мидир сквозь сомкнутые веки успевает увидеть огненный взрыв. Середину чешуйчатого тела разрывает огненным шаром.

Последнее движение шипастого хвоста! Киринн оттащил его не так далеко. Откатиться, отползти нет сил, костяными лезвиями к нему летит сама смерть.

Волчья спина заслоняет Мидира от неминуемой гибели — но Киринна, вытянувшегося вперед и загородившего собой Мидира, полосует надвое…

— Ты поторопился, средний принц, — раздается мыслеслов короля Джаретта. — Я не буду помогать тебе в восстановлении.

Мидир стирает кровь Киринна, залившую лицо.

— Нужно было подождать, чтобы дракон пожрал всех степняков?!

— Тебя послали лишь на разведку. Ты опять все сделал по-своему. Ты погубил Киринна, твой брат бы этого не допустил. Я разочарован.

Джаретт обрывает диалог. Но Мидиру, смотрящему на мертвого Киринна, нет дела до разочарования отца.

Мидиру, смотрящего на мертвого начальника замковой стражи, невыносимо горько. Лучше бы дракон откусил руку ему по самое плечо!

Обращаться к магии, что занята восстановлением конечности, страшно больно, но Мидир оттягивает ее от себя, чтобы проверить, убедиться — может быть, мертво только тело, а душа не ускользнула в мир теней?

Черненый доспех разорван, как бумага, грудь разворочена, голова размозжена…

Мидир сглатывает и садится обратно на землю.

На этих плечах, прикрытых латными тяжелыми наплечниками, он часто катался волчонком; эти руки не забывали погладить его, когда принца изволил чихвостить отец; эта голова склонялась всегда с непритворной приязнью… Киринн составлял компанию Мидиру в его одиноком детстве, помогал справиться с юностью, и всякий раз уводил с глаз недовольного отца. Киринн находил новые умения, которые стоило освоить будущему командиру и воину. Например, развеяться после спора с королем, не осуждать себя сверх меры, улыбаться друзьям и находить в их присутствии поддержку.

Пожалуй, последнее Мидиру больше не с кем будет тренировать. И в этом виноват он сам, допустивший ошибку и слабость!

Вокруг Мидира собираются степняки и волки. Они против всех правил делятся магией…

Степняки больше не возводят городов, столь любимых драконами.

Мидиру хватит месяца вместо обычного года, чтобы восстановить целостность тела, чтимую ши еще более внешнего совершенства.

А место начальника замковой стражи будет свободно более двух тысяч лет.

***

— Покормил дракона. С рук! — хохотнул Мидир и тут же осекся. Потер запястье, полыхнувшее давней болью, а сердце — виной. — Не слишком крупного, но злобного. Эта зараза никак не хотела проглатывать Камень Огня, а я не знал другого способа справиться с ним.