О чём поют цикады

Люцифер понимал – ничто не вечно, и даже подобное место может быть когда-то разрушено. Но он не боялся. К тому времени он достаточно окрепнет, чтобы противостоять обманутой Барбело. Заклятие гарантировало, покуда кто-то не пожертвует собою от чистого сердца, эти стены не рассыплются, и будут надёжно удерживать свою пленницу. Без собственного на то желания, никто не сможет даже внутрь зайти. Зов Барбело слышат только чистые души, а таких слишком мало, поскольку люди одержимы соблазнами. Демон знал, она долго будет искать подобную.

Окинув вход в темницу удовлетворённым взглядом, Люцифер запечатал его проклятием, которое гласило следующее: "Пусть сила моего слова, подобно сетям опутывает страхом любого прохожего, дабы оградить сию темницу от людской молвы. И лишь пришедшие по доброй воле смогут проникнуть в лабиринт, в назначенный для этого час. Да не будет никому суждено вернуться прежним из недр его, ибо любой в него ступивший обречен моим проклятием!"

Огни небесных маяков

Стиснув зубы от кипевшего внутри гнева, я с остервенением комкала пожелтевшую от времени бумагу. Бредни! Всё это бессмысленные бредни! Как это может оказаться правдой, в современном, свободном от глупых суеверий мире? "Может", жёстко нашептывали мне тикающие стрелки часов, неумолимо приглушая солнечный свет. Почему это происходит со мной? Кем я стану завтра? Сплошные вопросы, ответы на которые не так уж и хотелось знать. В течение нескольких бесконечных часов, я мерила шагами комнату, готовясь к неизбежному. Моя совесть никак не хотела уступать, значит к чёрту её! Я сдалась…

К моменту, когда подъезжала машина Никиты, я нетерпеливо ожидала его у крыльца, нацепив на лицо беззаботное выражение. В моей комнате, спрятанный под матрасом лежал тщательно расправленный лист. Отныне мне многое придётся скрывать, и о многом предстоит молчать, пока я растягиваю губы в притворной улыбке.

– Привет, фея! – крикнул мне Никита, выходя из машины. – Побежали скорее, а то всё пропустим!

– Привет, – изумленно оглядывала я нетерпеливо притоптывающего парня. – Куда побежали? Ты, чего Давыдов?

– По пути объясню, давай руку! – не дожидаясь моей реакции, Ник сжал мою кисть и потянул за собою в лес. – Тебе понравится, увидишь.

Его широкая спина, скрытая под свободной футболкой, спасала меня от хлёстких ударов ветвей. Я не понимала, куда мы спешим, и не могла припомнить, чтоб он говорил о срочных делах.

– Тут не далеко! – обернувшись, сверкнул белозубой улыбкой брюнет.

Он являлся воплощением полнейшей непосредственности и беззаботности. Может он прав, и расслабиться было именно тем, в чём я сейчас нуждалась, так как мои сомнения грозили всё сорвать в последний момент.

– Ни-и-ик!

– Что, моя ведьмочка? – когда он глянул на меня, в его глазах плясали озорные чёртики.

– Помнишь, я вчера говорила, что безумно по тебе скучала? – громко спросила я, чуть не растянувшись на очередной кочке.

– О да, уж поверь мне…

– В общем, забудь! Что-то я погорячилась.

В этот миг я таки споткнулась о торчащий из-под земли корень и, тонко взвыв, стала терять равновесие. Инстинктивно, я вытянула вперёд руку, чтоб ухватиться за ближайшую опору, коей являлось плечо Ника. Мои расчёты где-то не сошлись, поскольку растопыренные пальцы ухватили тонкую ткань на его правой лопатке, и послышался характерный треск. Надо отдать должное Давыдову, среагировал он быстро. Развернувшись, он подхватил меня и, не сдержавшись, прыснул со смеху.

– Погорячилась она, как же, – бесстыдно потешался мой спаситель, – Так не терпится сорвать с меня одежду?

– Нарцисс! – гневно сбросив с себя его руки, я попыталась придать себе независимый вид.

– Никогда больше не дуйся! – он скривил лицо в притворном ужасе и невозмутимо продолжил тащить меня через буйные заросли.

– А что, боишься, лопну? – насупившись, спросила я.

– Не-а, боюсь, в лягушку превратишься, да так и останешься, – для большего эффекта он надул щёки, изображая вышеупомянутое земноводное.

– Давыдов, ты безобразник!

– А ты зануда. Я же не жалуюсь, – парировал брюнет, – Всё, мы на месте.

– И что мы тут потеряли? – я придирчиво осматривала каменистый обрыв.

Справа от нас был свален сухой валежник, опутанный гибкими стеблями ежевики. Слева – рос высокий папоротник, ничего выдающегося.

– Терпение, мой друг, – усмехнулся Ник, заметив мой скептицизм.

– Терпение не мой конёк, – вздохнула я. Было бы мне дано выдержать муки неведенья, в ночь, когда отсутствовал мой отец, я бы сейчас горя не знала. Таяла бы, наслаждалась близостью Никиты а не готовилась прервать невинную жизнь.

– Не присоединишься? – Парень сидел на поваленном стволе и манил меня к себе пальцем. Совсем как злодеи в Диснеевских мультиках, которые так любит Яр.