О чем рассказал веер

Ольга Николаевна с благодарностью приняла подарок и, в свою очередь, подарила невесте равноценный веер из своей коллекции.

После ухода гостьи Ольга Николаевна села разбирать надписи. В основном это были цитаты из стихов, афоризмы и пожелания.

«Любить и быть любимым – нет прекрасней дара на земле. С дружбой, на память – В. Фогель».

«Кто больше не любит и не ошибается, тот хоронит сам себя. С дружбой, на память – Ё.Р. Келлер».

«Мгновения проходят, и если ты их не использовал, значит, и не жил.

На память – Фриц Кай».

«В жизни Май бывает лишь однажды, и больше никогда. С дружбой, на память – М. Петри».

«Пусть годы пройдут, останутся в сердце прекрасные воспоминания. П. Зелберт».

«Дама дополняет блеск праздника, если музыка зовет к танцам. С дружбой, на память о «Бале цветов» – Курт Мюллерманн».

«Дамы это мой воздух, а без воздуха мне не жить. На память о Е. Штарке». «Кто не любит вино, женщин и песни, тот останется глупцом на всю жизнь. Альфред Зидлер».

В некоторых надписях сквозили не только мальчишеская бравада, но и печаль расставания, волнение молодых сердец перед новой неизведанной жизнью. Ольга Николаевна вспомнила свои первые балы и таких же русских юношей, старавшихся казаться мужчинами.

Она осторожно сложила веер, словно задернула занавес, скрывший сцены из жизни незнакомых прежде людей.

Веер плие, бумага, печать, раскрашенная гравюра.

Остов: перламутр, инкрустация.

Италия, 1820-е гг.

Там упоительный Россини

Ольга Николаевна обожала оперы Россини, некоторые слушала по несколько раз. Жаль, что не все его оперы ставили у нас. Правда, можно было купить ноты произведений композитора, а однажды Ольга Николаевна обнаружила фрагменты его малоизвестной оперы даже… на веере!

Она развернула старинный веер 1820-х годов, поставила его на пюпитр рояля и начала играть, а потом и напевать, хоть и не сильна была в итальянском.

Вошел Иван Ильич и облокотился на крышку рояля, некоторое время слушал внимательно, а потом сказал:

– Это Россини.

– Как ты узнал?

– Его трудно не узнать, – и продолжил цитатой из «Евгения Онегина»:

…Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно новый,
Он звуки льет – они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые.

Ольга Николаевна показала мужу веер.

– На этом веере – сцена из оперы «Матильда ди Шабран» и ноты самых ярких фрагментов. Часто ее ставили под названием «Коррадино» – по имени главного мужского персонажа. Этот грубый и жестокий дворянин, женоненавистник волею случая оказался опекуном осиротевшей красавицы Матильды. Однако молодая воспитанница сумела смягчить его сердце и разжечь в нем любовь. Но однажды Коррадино заподозрил девушку в измене и приговорил ее к смерти. К счастью, Матильда сумела оправдаться и. Помнишь, как пела Розина в «Севильском цирюльнике»?

Я так безропотна, так простодушна,
Вежлива очень, весьма послушна.
И уступаю я, и уступаю я
Всем и во всем, всем и во всем.
Но задевать себя я не позволю
И все поставлю на своем!
Сто разных хитростей, и непременно
Все будет так, как я хочу!

– О том же финальная ария Матильды ди Шабран, – продолжала Ольга Николаевна и, заглядывая в ноты на веере, пропела:

Мы рождены, чтоб побеждать и править!..

Каждая женщина иногда верит в эту сказку. Каждый мужчина иногда соглашается с нею.

Веер «Тысяча лиц»

Несколько дней у Старцевых гостил брат мужа – Федор Ильич, инженер-путеец. Он вернулся из Маньчжурии, где русские строили Китайско-Восточную железную дорогу. Ольге Николаевне он привез в подарок редкий китайский веер.

– Такие веера в Китае называют «веер тысяча лиц», – рассказывал Федор Ильич. – В Европе их чаще именуют «мандаринскими»– ими пользовались китайские чиновники, которых еще португальцы прозвали у мандаринами, от санскритского слова mandari – командир, начальник.

Ну а торговцам они известны как «кантонские», поскольку их отправляли из портового города Кантон, или по-китайски Гуанчжоу.

Веер плие «Тысяча лиц», бумага, рисунок, аппликация тканью и слоновой костью.

Остов: дерево, роспись золотом по лаку.

Китай, середина XIX в.

Ольга Николаевна внимательно рассматривала много – фигурную композицию.

– По-моему, лица и одежды наклеены.

– Верно, лица— это разрисованные пластинки из слоновой кости, они все разные, никогда не повторяются. А одежды – аппликация из тончайшего шелка.

Ольга Николаевна закрыла, а потом медленно раскрыла веер.