О чем весь город говорит

– Нет, ничего, дорогуша. Она стала настоящей затворницей.

– А как там наша чокнутая Тотт? – перебила Вербена.

Руби засмеялась:

– Ну ты же ее знаешь. Как всегда, хлещет кофе и смолит сигареты. Наверняка скоро прибудет к нам.

Кумушки не ведали, что Беатрис и Андер слышали их разговор о Ханне Мари.

– На нее это не похоже, – сказала Беатрис. – Тут что-то не так, Андер.

С днем рождения

2008

Норма поднялась на веранду бывшего дома тети Элнер и огляделась. Старая фига, с которой когда-то тетушка упала, вроде как слегка пожухла. Темно-зеленые пластиковые кресла, в супермаркете купленные Лютером и Бобби Джо Григз, не сочетались с обаятельной стариной. Прежде здесь радовали глаз белая железная качалка с подушками в белый и желтый горошек и два белых кресла. Что ж, теперь у дома другие хозяева. Норма постучала в сетчатую дверь, но никто не откликнулся. В прихожей Норма разглядела клетку с приколотой запиской. В клетке сидел Сонни, рыжий кот тети Элнер. Норма вошла в дом и прочла записку: «Норма, я убегаю. Вот он. Бобби Джо».

Вместе с котом Норма поехала на кладбище. На могиле тети Элнер появилась вазочка с желтыми искусственными цветами. Наверняка их поставила Тотт. Конечно, она хотела как лучше, но, ей-богу, цветы кошмарные. Норма отодвинула вазочку в сторону.

– Здравствуй, тетя Элнер, вот и я. Не знаю, помнишь ли ты, что сегодня твой день рождения? Так что поздравляю! Мэкки и Линда шлют наилучшие пожелания. Вот тебе свежие цветы, а еще к тебе приехал Сонни. Наверняка тебе это понравилось бы.

Норма посадила кота на могилу, мордой к надгробию. Сонни, похоже, заинтересовало, куда это его привезли.

Норма взяла жестяную баночку, торчавшую из земли, сходила к колонке и набрала воды.

– Знаешь, тетя Элнер, – приговаривала она, устраивая цветы в банку, – когда ты была жива, меня просто изводили твои бесконечные звонки и дурацкие вопросы. А теперь вот тебя нет, и ты даже не представляешь, как я по тебе скучаю. Раз десять на дню собираюсь тебе позвонить. А когда звонят нам, первая мысль – наверное, тетя Элнер. Но это, конечно, не ты. – Норма вздохнула. – Я знала, что буду по тебе скучать. Но не думала, что так сильно. И Мэкки тоже… ему ужасно не хватает ваших утренних встреч за чашкой кофе… Ладно, я пойду проведаю маму с папой, а Сонни пусть посидит с тобой.

Бывая на кладбище, всякий раз Норма подмечала удручающие перемены. Красивую деревянную арку с резными цветами, которую разломал торнадо, так и не восстановили. Мощеные дорожки щербаты от выбоин, разрослись сорняки. А ведь некогда кладбище смотрелось яркой зеленой лужайкой, утопавшей в свежих цветах. Теперь повсюду мусор, вон валяются пакеты из-под чипсов.

А надгробия! Раньше на них высекали масонский знак или какую-нибудь армейскую эмблему, но с каких это пор, скажите на милость, грузовая фура или мотоцикл считаются приличной надгробной гравировкой? Теперь никаких правил, каждый – кто во что горазд. Тут скамейка, здесь какой-то шар, а там сияющая черная стела соседствует со скромным бетонным памятником двадцатых годов. Все равно что «Макдоналдс» рядом с красивым домиком.

Вовсе не сноб, Норма понимала, что у всех разный уровень культуры, но в мире, который телевидение неустанно пичкало всяческим безобразием, с каждым днем все меньше хоть какого-то подобия благопристойности. Даже это убежище тишины, покоя и красоты стало совсем другим. И что тут поделаешь? Дошло до того, что некоторые уже ставят надгробия с портретом усопшего. Жутковато идти меж могил, с которых тебе улыбаются покойники. Это ведь надо умудриться выбрать фотографию, которая тебя увековечит.

А надпись на памятнике Гарольда Уиглера – это вообще что-то с чем-то: «Ну и темнотища здесь. Эй, кто-нибудь, включите свет». Так ужасно, даже думать об этом не хочется. Норма всегда старалась не проходить через двенадцатый ряд. Надпись отнюдь не забавная. Смерть – не шутка, а тут и шутка-то не смешная.

Навестив родителей, Норма забрала Сонни, попрощалась с тетей Элнер и поехала обратно в город.

После ее ухода Элнер поделилась со своей соседкой Руби Робинсон:

– Сонни мой хорош, правда?

– Наверное, если ты кошатница. Как мило, что Норма не забыла про твой день рождения, да?

– Умничка.

– Она и впрямь по тебе скучает.

– А я – по ней. Славная девочка. Но, как ни старается, нервишки, бывает, ее подводят.

– И не говори. По-моему, она из тех, кому всегда поможет капелька спиртного.

Привет, Тотт!

Как и предрекала Руби, на «Тихие луга» Тотт Вутен прибыла почти следом за ней. Едва мисс Бимер ее поприветствовала, как раздался молодой сочный голос:

– Привет, Тотт! Это я, твоя мама.

– Мама, ты? – опешила Тотт.

– Да, милая, я.

– И ты меня узнаешь?

– Конечно.

– А как же твой Альцгеймер?

– Больше нету… Сразу после смерти разум ко мне вернулся. Теперь, как в старые добрые времена, мы будем вместе.

Тотт даже не мечтала когда-нибудь свидеться с матерью, а уж тем более застать ее в здравом уме. Последние шестнадцать лет жизни та ее не узнавала.