О чем знает ветер

После поездки в Слайго я стал ценить Энн еще больше – если такое вообще возможно. Только теперь я понял, каково ей пришлось в 1921 году, со сколькими трудностями была сопряжена адаптация к новому укладу жизни, даже к таким, казалось бы, пустякам, как выбор одежды. Я, занимаясь тем же, по крайней мере не прикидывался, будто я тут не чужак, а Энн поневоле выдавала себя за другую женщину. В итоге мы купили для меня вещи, мало отличающиеся от тех, к которым я привык. Оказалось, кепи и белые рубашки на пуговицах по-прежнему популярны. А вот подтяжки и жилеты теперь мало кто носит. Энн заявила, раз мне нравятся такие вещи, я имею на них полное право. Пусть это будет мой индивидуальный стиль. Оказалось, я одеваюсь как старик. Что ж, вполне логично. Я и есть старик. Я старше самой Мэйв. Она, к слову, приняла мое появление со впечатляющим спокойствием. Сегодня мы ездили к ней в гости. Несколько часов у нее провели. Мэйв рассказывала о годах, мною пропущенных, о своих братьях и сестрах, о соседях – словом, о каждом, кто был мне близок и дорог, кого больше нет. На прощание я обнял Мэйв, поблагодарил за поддержку, которую она оказывала Энн – в прошедшем времени и в настоящем.

Энн задумала книгу о нашей любви. Я спросил, можно ли мне выбрать имя для моего персонажа. Энн разрешила. Хочет, чтобы я выбрал имя и для нашего ребенка. Если родится мальчик, быть ему Майклом Оэном – тут всё просто. С девочкой гораздо сложнее. Незачем обременять ее именем из прошлого, в ней ведь будущее воплотится, как в ее матери. Энн предлагает назвать нашу дочь Ниав. Забавно. Ниав – одно из древнейших ирландских имен. Это имя носила принцесса Тир На н-Ог, Страны вечной юности. Впрочем, пожалуй, оно бы подошло.

Энн кажется мне еще краше, чем была. Я помалкиваю – женщины не любят сравнений, даже с самими собой. Особенно хороши волосы. Энн их не заплетает и не закалывает, они льются кудрявым водопадом, неистовым потоком, они словно символизируют страстность и раскрепощенность Энн в самые интимные моменты. Она трунит над своей неуклюжестью: «Ну и животище вымахал, собственных мысков не вижу! А груди – настоящие дыни! А походочка точно у гусыни, вперевалку!» Пусть так, всё равно я ею любуюсь.

Завтра утром едем в Дублин. Энн говорит, наконец-то мы вместе осмотрим всю Ирландию. Ирландия узнаваема, как старая знакомая в новом платье. Она, моя Эйре, мало изменилась даже в пределах городов. Что касается Лох-Гилла и скал – Эйре не изменилась совершенно.