О чём грустят кипарисы

— Потрясающе. Помню, в Энгельсе у неё что-то не ладилось, расстроилась. Раскова её подбодрила: «Верю, у тебя будет на груди два ордена». Маринка глаза вытаращила. И надо же — пять орденов.

Да, юные комсомолки превзошли все наши ожидания. В полку было вначале десять коммунистов, сейчас — сто восемьдесят!

Повзрослели и, на мой взгляд, стали ещё краше. Как-то Раскова объявила ночью очередную боевую тревогу — на одевание три минуты. Прошла вдоль строя, скомандовала, как обычно: «Разойтись!» Вижу; недовольна, спрашиваю, в чём дело. Она усмехнулась, говорит: «У некоторых сапоги на босу ногу, к тому же не на ту ногу, под шинелью у одной нет гимнастёрки, у другой брюк. Что делать, комиссар?» Кормим, говорю, неправильно, не ложкой надо, не вилкой, а с конца копья. Раскова улыбнулась, через несколько дней снова подняла полк ночью, но уже не отпустила досматривать сны, — а скомандовала: «На аэродром шагом марш!» Это в январскую ночь. Урок пошёл на пользу… Девушки налетели на нас, потащили танцевать. Опьянённые великой радостью, запахом цветущей сирени, мы угомонились только к утру. Завтрак проспали. Днём ходили по парку и не знали, куда себя девать. Майское солнышко, тишина, мир… Потом был праздничный обед. Столы расставили на лужайке. Надели сшитые по нашему заказу военные, с погонами, платья и туфли. Бершанская поднялась, провозгласила тост:

— За нашу Победу!

Мы выпили до дна — по полному стакану… Через несколько дней полк перевели в красивое курортное местечко Альт-Резе — на отдых. Однажды утром отправились на экскурсию в Берлин. Я прихватила с собой заранее приготовленную баночку с белой масляной краской. Помните, я рассказывала, Таня Макарова и Вера Велик просили меня: если они погибнут, написать их имена на здании рейхстага. Пришла пора выполнить священный завет подруг.

В пути сделали остановку, чтобы перекусить, разложили на салфетках бутерброды. Откуда ни возьмись — немецкие дети. Отдали им все свои припасы и двинулись дальше.

Город полуразрушен. На улицах трудятся немцы, взявшие в руки вместо оружия кирки и лопаты. Отсюда война выползла и сюда вернулась, как бумеранг.

Вот и рейхстаг — мрачное, некрасивое здание. Огромный каменный куб с четырьмя башнями по углам и колоссальным куполом, высотой 75 метров. На колоннах и стенах надписи. Свободное место наверху — не дотянуться, внизу — неинтересно, мы ведь лётчицы.

— Надо подняться на крышу, — предложила я.

У парадных дверей стояли часовые, мы прошли беспрепятственно. С трудом выбрались на крышу. От купола остался лишь скелет, все стёкла выбиты. Я подошла к большой женской статуе, в руку которой было вставлена красное знамя.

— Это богиня Победы, — уверенно заявил кто-то за моей спиной. — Ну и махина.

На постаменте этой статуи я и написала имена погибших девушек.

По решению западноберлинских властей здание рейхстага позднее отремонтировали, купол и башни были снесены, все надписи стёрты или заштукатурены. Но память заштукатурить нельзя.

24 мая исполнилось три года с того дня, как полк прибыл на фронт, мы решили торжественно отметить эту дату. Послали приглашение Константину Константиновичу Рокоссовскому, он бросил все дела и приехал с группой генералов. Увидел волейбольную площадку, предложил:

— Сыграем? Моя команда против вашей?

Мы с удовольствием согласились и обыграли генеральскую команду с разгромным счётом.

Осталось рассказать немногое.

Героями Советского Союза стали ещё девять лётчиц и штурманов полка: Марина Чечнева, Раиса Аронова, Нина Худякова, Зоя Парфёнова, Нина Ульяненко, Лариса Розанова, Полина Гельман и я.

Четвёртая часть лётного состава полка — Герои Советского Союза! Явление уникальное. В годы Великой Отечественной войны это высокое звание было присвоено 93 женщинам.

На счету Ирины Себровой 1008 боевых вылетов — это абсолютный мировой рекорд. Более тысячи поединков со смертью, и в каждом — победа.

Девятого октября мы провели последнее партийное собрание. Подвели итоги: сделали около 24 000 боевых вылетов, сброшено на головы врагов 3 000 000 килограммов бомб.

Единодушно приняли решение: ежегодно 2 мая и 8 ноября встречаться в Москве, в сквере у Большого театра. Я много раз была на этих встречах.

Как сложилась послевоенная жизнь моих однополчанок? Обо всех не расскажешь…

Гвардии подполковник Бершанская живёт в Москве, работает в Комитете советских женщин, у неё трое детей.

Гвардии подполковник Рачкевич ушла в запас, живёт в Москве. Мы по-прежнему зовём её мамой, теперь уже не за глаза, она смеётся:

— Я самая многодетная мамаша на свете!

Мария Ивановна Рунт окончила Академию общественных наук при ЦК КПСС, живёт в Куйбышеве, преподаёт в институте.

Марина Чечнева не рассталась с авиацией. После войны три года служила в Польше вместе с мужем, командиром эскадрильи штурмовиков, Героем Советского Союза Константином Давыдовым. В 1946 году у них родилась дочка. Сбылись наши пожелания.