О чём молчат ведьмы

– Это доставляет мне удовольствие… Кому-то нравится жаловаться, кому-то – болеть или отдыхать. А мне – работать, чистить и создавать. И таких, как я, много. Ты, кстати, такая же.

Стася в спешке поела и присоединилась к бабушке. И вот они уже вдвоём весело тёрли щётками старый ковёр. И всё стало как раньше. Как будто болезнь была ночным кошмаром.

За этим занятием их и застал Станислав. Он тихо подошёл сзади и пощекотал голую Стасину пяточку травинкой. От неожиданности она вскрикнула, вскочила, но тут же, увидев Стаса, засмеялась и обняла его мокрыми руками.

Парень помог им домыть ковёр и повесить его на просушку. Сделать это было не так-то просто. Намокший ковёр был тяжёлым, выскальзывал из рук, и ребята изрядно повозились, таща его до забора. Их ужасно смешило то, что они чуть не падали, скользили по мокрой траве, но всё же водрузили ковёр на деревянный штакетник. Чтобы смыть с себя грязь, уставшие и мокрые, отправились искупаться.

Когда Стася и Станислав вышли на берег, море радостно протянуло им навстречу волну, но не дотянулось и, опав, отпрянуло в ожидании, пока влюблённые подойдут ближе. Солнце же торопилось закатиться за горизонт и снова разлилось тысячами оранжевых осколков по волнам Медовой бухты. Парень с девушкой быстро скинули одежду и, взявшись за руки, побежали в воду цвета кипящей лавы.

Она была тёплой и нежной, как Стася. Станислав прижал девушку к себе и почувствовал мурашки на её коже. Губы Стаси пахли спелой малиной. Стас целовал её и думал, что целует саму жизнь. Никогда до неё он не размышлял столько о природе. Ну, цветы и цветы, деревья, кусты… Но со Стасей мир для него словно ожил и заговорил. Стас почувствовал любовь от каждой ветки и каждого листка. Наверное, потому что сама Стася относилась ко всему, что их окружало, бережно, как к живому. Только с ней он ощутил себя частью огромного яркого мира.

– Как я жил без тебя? – спросил он у неё.

– Так же, как и я без тебя, – ответила она и крепко его обняла.

…Когда Стас уехал домой, а бабушка легла спать, Стася опять села за ноутбук. Ей надо было доделать новый сборник. У неё было несколько вопросов по его оформлению, и она решилась позвонить помощнику редактора Катарине. Та сразу ответила. Они обсудили работу, а потом ещё долго разговаривали на отстранённые темы. Катарина пооткровенничала, что сегодня рассталась с парнем, и рассказала, как ей грустно. Стася сидела на подоконнике, качала ногой и слушала далёкую девушку, которая вдруг стала близкой и осязаемой. Их взгляды во многом совпадали. Им нравились одни и те же вещи.

Как восхитительно невзначай соприкоснуться с незнакомым человеком и почувствовать в нём родную душу! Подруг ты угадываешь каким-то шестым чувством. И возникает неповторимое ощущение, будто знал человека всегда. Словно одним лёгким движением ты совпал с кем-то пазлами.

Потом, лёжа в постели, она ещё долго думала о Катарине и её приятном голосе.

…С этого дня бабушка снова занималась хозяйством, Стася помогала ей, писала сказки, училась у ведьм, а по вечерам гуляла со Стасом. Они объездили всё ближайшее побережье, целовались в каждом затаённом уголке, рассказали друг другу обо всём, и, казалось, между ними больше не было ни одного секрета.

Ночами Стася часто болтала с Катариной. Пару раз пыталась рассказать о Катарине Виге, но та восприняла это ревниво, и больше они не касались данной темы.

Старая Ксения расцвела. Болезнь отступила, и когда через пару недель их по собственной инициативе навестил доктор Петер, решивший проведать Ксению, а ещё больше хотевший увидеть Стасю, то он был очень удивлён внешним видом своей пациентки.

Ксения встретила его, неся таз с овощами из огорода. Она усадила доктора Петера на веранде, нарезала ему целую миску салата из мясистых помидоров и молодых огурчиков, которые на срезе покрывались капельками сока, потом всё это щедро присыпала укропом и добавила ложку густой сметаны. Придвинула ему тарелку, принесла печёной картошки и каравай хлеба с лопнувшей краюшкой.

– Вот эти лекарства мне помогают, – сказала она ему, указывая на еду. – За завтраком я принимаю пару капель криков чаек, за ужином – плеск моря. Так и лечусь.

Вскоре на веранду босиком вышла Стася, одетая в лёгкое летнее платье. Она только проснулась, откидывала распущенные волосы с лица и тёрла ладошками сонные глазки. Девушка сладко потянулась и лишь сейчас увидела гостя. Чуть опешила, извинилась и подсела к ним за стол.

Доктор Петер, зардевшись, сказал ей:

– Я рад, что вашей бабушке легче.

– Да, – схватив помидор и аппетитно его надкусив, ответила Стася, – видимо, у нас в Медовой бухте такое место. Лечебное.

Петер хотел бы поболтать с ней, но Стася была немного рассеяна и расстроена. Сегодня к ним должна была приехать мать. Причём на несколько дней. И совершенно непонятно было, чего ожидать от этого приезда, так что разговора не получилось. Петер померил Ксении давление, поговорил о её самочувствии, пару раз взглянул на Стасю, которая его словно не замечала, и, вздохнув, уехал.