О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

Во время той поездки у меня состоялась встреча и с одним из высших руководителей Федерации фигурного катания США, где мне пришлось выступить в роли переговорщика. Переговоры затрагивали формат соревнований между сборными США, Канады и СССР, которые должны были состояться поочерёдно на территории этих стран.

В своё время существовал такой турнир — Кубок Америки, в котором соревновались лучшие спортсмены США и Канады. Американская сторона высказывала недовольство их итогами, потому что они напрямую зависели от соотношения судей. Нечётное число судей не могло обеспечить объективности оценок. При прочих равных, если в бригаде было больше на одного канадского судью, побеждала Канада, если «лишний» арбитр был из Америки — США. Чтобы выйти из тупика, у американцев возникла идея разыграть турнир трёх команд. Мне предлагали формат, в котором было бы два одиночника, две одиночницы, одна пара и один танцевальный дуэт. А у нас в то время были очень сильные пары и заметное отставание в одиночных дисциплинах. Разумеется, такой формат устраивал наших заокеанских коллег, но не устраивал нас. Дальше речь зашла о судействе. Они говорят: «Пусть один судья будет советским, второй — североамериканским, а третий — нейтральным». Я спрашиваю: «А нейтральный — это какой?» Они мне: «Ну, там, Франция, Швейцария, ФРГ…» А я говорю: «Ну, а давайте тогда Польша, Румыния или ГДР». Они не поверили в серьезность моего предложения: какие же, мол, это нейтральные страны?

Дело в том, что один из руководителей нашей Федерации фигурного катания, Игорь Кабанов, попросил меня выяснить, какова позиция американской федерации относительно тройственного турнира США — Канада — СССР. Поэтому формально у меня были права вести переговоры на эту тему. Но американцы восприняли меня не просто в качестве переговорщика, а как важного представителя Федерации фигурного катания СССР. Так мы и разошлись в итоге, недовольные друг другом, но уверенные, что нейтральный судья должен быть из «правильной» страны…

По окончании пребывания в Америке я вынес ещё одно интересное наблюдение, связанное с системой их тренировок. В Ленинграде занимались у меня фигуристы Игорь Лисовский и Александр Майоров. Прихожу я однажды утром в раздевалку и просто так, «на шару» спрашиваю: «Красное пили или белое?» Вдруг Майоров встаёт и тихо так произносит: «Белое». — «Ну, что ж, раз белое, то ложитесь на скамейку, буду лупасить по заднице кедой», — вот какие были мои первые методы воспитания. У Фасси же тогда каталась будущая олимпийская чемпионка Дороти Хэмилл. И вот на одном из тренировочных занятий она после каждого падения с прыжка ложилась на спину и трясла ногами. Я, воспитанный в духе отечественной тренерской школы, подошел к Фасси и спросил: «Карло, что это за кривляние? Выгони её с катка!» А он мне отвечает: «Если я её выгоню, кто же мне будет платить?». Понятно, что такой подход резко отличался от метода «скамейка-кеды».

В начале этой главы я упомянул, что на всю поездку нам выделили 360 долларов. По приезде я отвёз в кассу почти все выданные деньги. Надо было видеть, как на меня смотрела дама, принимавшая авансовый отчет, — она, видимо, подумала, что я там в Америке слегка тронулся умом.

Операция «Невыездной»

Если в прошлой главе я поведал о том, как открывал для себя Америку, то в этой речь пойдёт про то, как она для меня закрылась вместе со всем остальным зарубежным миром. Началась вся эта история за год до Олимпийских игр 1976 года в Инсбруке. За год до этого я ездил со своим учеником Юрием Овчинниковым на чемпионат мира, который проходил в американском городе Колорадо-Спрингс. В то время существовала организация под аббревиатурой IPSU — Международный союз тренеров по фигурному катанию. Во время чемпионата в одном из залов всемирно известного отеля «The Broadmoor» IPSU проводил свою конференцию. Помимо заслушивания отчётов, подводящих итоги года, члены организации выбирали людей в руководящие органы. И меня единогласно избрали на должность вице-президента IPSU по Европе. Стоит сказать, что сам я не выдвигал свою кандидатуру — всё произошло спонтанно. Как мне стало известно позже быть членом любой международной организации в то время, не говоря уже о руководящей должности, можно было только с разрешения ЦК КПСС. Самое интересное, что тогда спорт у нас в стране официально был любительским, а здесь прямо в названии организации стояло указание на то, что она объединяет под собой профессионалов. Не знаю, насколько именно, но выдвижение на эту должность, как мне кажется, во многом повлияло на то, что произошло спустя год.