О чём молчит море. Солёные розы

Конечно, сейчас, по прошествии определённого времени, я понимаю, что всё это говорилось, в основном, из-за того, что большинство из нас было крайне нерешительными молодыми людьми, которые просто элементарно боялись подойти к девушке и пригласить её на танец. В конце концов, многие из нас сами-то имели далеко не важный вид…

Короче говоря, примерно минут пять мы тупо стояли и пялились друг на друга. Никто не решался ни к кому подойти. Уже даже послышались угрозы от одного из педагогов, мол, сейчас она сама всех распределит. Такого, конечно, никто из нахимовцев не хотел…

И, вот, наконец, первый из нас решился под всеобщие аплодисменты. Подошёл к какой-то девушке и… неудача… напоролся на ту, которая ждала своего парня…

Вышел второй — уже с нашего курса и… удача!.. она согласилась пойти с ним!

Невольно это придало немного уверенности всем нам.

Между тем, время начинало поджимать…

Тут уже решился я — и направился к толпе девушек. И только выйдя из рядов товарищей, я понял, что толком-то и не выбрал кого приглашать. Однако возвращаться было уже как-то неприлично…

Беглым взглядом осмотрев эти десятки девичьих лиц, я приметил одну миловидную невысокую девушку, что стояла в окружении своих подруг, которые то и дело переговаривались о чём-то в полголоса, иногда переходя на смех.

Я подошёл к ней и… как ни странно, пригласил на танец… до сих пор помню, как у меня на мгновение потемнело в глазах от волнения, а сама девушка мило улыбнулась, хотя и слегка покраснела, как мне показалось. В общем, она согласилась, и мы двинулись в зал под аплодисменты и одобрительные крики со стороны нахимовцев.

Познакомились. Её звали Леной. И, надо сказать, имя это очень гармонично сочеталось с её внешностью. Довольно трудно объяснить подобное. Иными словами, моя спутница всем своим видом выражала какое-то спокойствие и… теплоту… не знаю, как описать — это чувствовать надо. Скажу однозначно, что, глядя на неё, я невольно ловил себя на мысли, что зря наши парни так критически и пошло отзывались о девушках там в толпе. Лена, ведь, вон какая симпатичная! Да и на вид, вроде, адекватная, без этого подросткового ветра в голове, что так был присущ многим в том возрасте…

К слову, всё что я рассказал, описывая её, так или иначе подтвердилось годами дружбы, от чего я ни разу не пожалел, что подошёл тогда именно к ней.

Итак, мы начали репетировать со всеми остальными.

Лена, как и я, особо не умела танцевать, что меня, невольно, обрадовало, ибо мы были, относительно, в равных условиях. Хотя, надо признать, что я тогда уже хоть чего-то да умел, а потому, время от времени, мог себе позволить поправить Лену в каких-то движениях. Впрочем, она училась быстро. Всё-таки — неглупая девушка. Я бы даже сказал, очень сообразительная.

Сами танцы описывать, наверное, смысла нет, да и не научился я это делать, всё-таки, не Лев Толстой. Скажу лишь, что, поскольку я — человек, по своей натуре, болтливый, то почти всё время о чём-то говорил со своей партнёршей: то спрошу чего-то, то просто постараюсь пошутить. Честно говоря, я и сам не помню зачем я всё это делал: то ли пытался снять напряжение, ведь, Лене явно было не очень комфортно в новой обстановке, то ли просто мой язык, как шнурок, развязался. Впрочем, вроде как, я занудой никому не казался…

Короче говоря, первая совместная репетиция прошла довольно успешно. Все парни невольно находились в эйфории и, то и дело, обменивались впечатлениями, время от времени, стараясь подколоть друг друга, сказав что-то колкое в адрес партнёрши собеседника.

Не скажу, что я был прям активным участником этих, так сказать, дискуссий. Скорее даже наоборот, старался быть в стороне от них. В конце концов, мне, почему-то, не хотелось, чтобы про Лену сказали что-то обидное. Пусть она бы этого и не узнала, но… мне как-то самому не хотелось этого слушать…

Конечно, сейчас, спустя несколько лет, с высоты возраста и опыта, я могу, в принципе, уверенно, сказать, что я, определённо, имел на свою партнёршу виды. Да что там? — я, как и большинство из нас, жил некой надеждой. И меня, пожалуй, можно понять, ведь, я был одинок и надеялся как-то выбраться из этого состояния. В конце концов, сам новогодний бал назывался в нашей среде, не иначе как, рай для одиноких сердец.

Впрочем, головой я понимал, что Лена для меня, как пассия — не вариант. Пожалуй, мы бы с ней слишком быстро бы разошлись… да и что толку размышлять о несбывшемся, ведь, в итоге, всё сложилось так, как должно было, и всех всё устраивает…

Конечно, какая-то надежда во мне ещё какое-то время жила, но, я со временем смог её подавить.

Однако романтика во мне убить невозможно! Именно поэтому, я решил поступить на самом балу, словно Штирлиц в последней серии «Семнадцати мгновений весны». Поскольку на вальсе, традиционно, можно было признаваться в любви или передавать записки, то я решил прибегнуть ко второму. Я написал её по-французски, левой рукой (час просидел, выводя буквы!) и без конкретного обращения — практически, точь-в-точь как в фильме. И текст той записки я помню до сих пор:

«Douce!