О чём речь

– Вот я с Сашами [на фотографии].

– Ну и который из них Саша-Саша? [то есть тот самый Саша, the Sasha].

Вот чего нет у нас и не предвидится – так это использования редупликации для выражения значения множественного числа, как, например, в малайском языке: orang – «человек», orangorang – «люди». Ну и ладно.

Улучшайзинг

Скоро забудется, наверно, девушка Света из Иванова, а ведь как прославилась было, даже передачу на НТВ вела, в депутаты собиралась. Запомнилась она не только чудесными рассуждениями о том, что теперь стали «засеивать больше земель, овощи там, рожь, вот это все», что медицина «тоже стала хорошей», и «с жильем тоже никаких проблем», но в первую очередь фразой, немедленно превратившейся в мем: «Мы стали более лучше одеваться». Эта фраза так всем понравилась, что ее начали писать на плакатах и всячески пародировать: «Мы стали более лучше собираться», «Нас стало более больше» и т. д. Причем фразочка в какой-то момент сделалась настолько популярной, что я начала всерьез опасаться, не пошатнется ли в этом месте норма. А то ведь как бывает: цитируют, цитируют иронически, в кавычках, а потом как-то незаметно кавычки-то и теряются.

Источник успеха этого более лучше понятен – явная и социально маркированная речевая ошибка, причем вроде бы даже легко объяснить, в чем тут глупость. Ну, есть простая сравнительная степень (интереснее, выше, лучше), и есть сложная (более убедительно, более своевременный) – и незачем присоединять к форме простой сравнительной степени лучше еще и более. Хотя подобные объяснения обычно хромают. Язык ведь разными тавтологиями не удивишь. В частности, это касается повтора грамматических показателей. Вот у Маяковского:

Давайте – знаете –
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!

(«Облако в штанах»)

Или любимая кем-то из великих (Тыняновым, кажется) формула «Давайте подумаемте». Если есть устроимте или подумаемте – зачем добавлять еще давайте, ведь побудительность уже обозначена? И тем не менее, эти тавтологии если и окрашены, то совсем в другие тона: более лучше просторечно, а давайте подумаемте – интеллигентно-архаично.

Я не говорю уже о том, что нас не раздражает сочетание самый лучший. А ведь здесь почти то же самое, что в более лучше: простая превосходная степень лучший дополнена еще для убедительности показателем сложной превосходной степени – самый:

До 1891 г. отношения России и Франции складывались не самым лучшим образом (Максим Соколов // Известия. 02.14.2003).

И Вам желаю самого лучшего – и прежде всего толкового начальства (А. Мильчин. «В лаборатории редактора» Лидии Чуковской, 2008).

В таких вещах у нее характер настоящий, американский, и эта деталь, между прочим, самое лучшее свидетельство правдивости рассказанной истории (А. Слаповский. Международная любовь, 1999).

Авторы, заметим, не самые худшие.

С другой стороны, для превосходной степени вообще естественно выражать не только идею максимальной степени признака, но и идею просто очень высокой степени этого признака (интереснейшие детали, мельчайшие подробности – кто когда их мерил и сравнивал?), и в этом качестве она может присоединять дополнительные показатели высокой степени. Да, кстати, и само слово самый может разными способами усиливаться: самый-самый, самый-пресамый или самый-рассамый: «Или просто дома, приготовить салаты, позвать друзей, только самых, самых лучших, и в кругу друзей…» (Е. Гришковец. ОдноврЕмЕнно, 1999).

С третьей же стороны, часто встречающиеся выражения самый максимальный, наиболее оптимальный, достаточно уникальный звучат все же ужасно небрежно – в отличие от самый лучший. Ну, вот не могут они градуироваться. Хотя примеров такого рода сколько угодно – я даже их не привожу, каждый может легко найти в интернете – но они определенно выглядят речевыми ошибками, которые исправит любой редактор. В общем, непросто все.