o da206a87ca827620

-С жильцом?

-С жильцом. Мы ведь уже три года как сдаем комнату.

За извивами грунтовой дороги, слегка присыпанной гравием, ревели

мотоциклы и слышались крики.

67

Вроде бы совсем рядом, но на деле Андрей уже пару раз останавливался

передохнуть: идти под уклон тяжело, приходилось сдерживать ноги, невольно

стремящиеся к бегу.

Даже здесь, вблизи реки, где земля постоянно подмывается разливом,

некоторые умельцы умудрились построить коттеджи. Так и казалось: сейчас дом

съедет с фундамента и поползет вниз.

У колонки Андрей напился холодной, ломящей зубы воды. Пожалел, что

выбросил бутылку из-под лимонада, - можно было бы наполнить.

«С жильцом? С жильцом! И ведь - ни гу-гу! «Живу с мамой»!».

Ручка чемодана жгла кисть. Островцев подумал о ребенке, зародившемся

в этой Анюте и тем самым привязавшим его к ней. Он ужаснулся, поняв, что почти

ненавидит и Анюту, и ее ребенка.

Моторы ревели, девицы хохотали. Бородачи в черных банданах, скинув

косухи, выписывали на «харлеях» круги по черной поляне.

Кто-то пытался пересечь речку на «Запорожце».

В небе парил треугольник параплана с едва заметным человечком, а на

пригорке сгрудился палаточный лагерь.

Андрей понаблюдал за лихими трюками бородачей и, не обнаружив в

толпе Анюты, направился к реке.

И тут же увидел ее, - розовую, сисястую, хохочущую.

Она не замечала никого, кроме черноволосого мужика, - мощный торс,

горбатый нос, белозубая улыбка от уха до уха.

Свернув в заросли ивняка, Островцев наблюдал за купающимися, стиснув

зубы. Когда Анюта и черный начали целоваться, Андрей повернулся и через кусты

побрел вдоль реки в сторону дороги, задевая портфелем росистую траву.

«Шлюха ебаная! Потаскуха! С чуркой спуталась!»

Островцев и не подозревал, что способен на такую злость, тем более из-за

Анюты. Эта злость была сильнее его и искала выхода.

Андрей остановился.

Убить Анюту, утопить, чтоб захлебнулась грязной водой, проклятая тварь!

Но не сделав и десятка шагов в обратном направлении, Островцев понял:

возможная история, с убийством, со скандалом, не для него, потому что он - трус.

Просто трус.

Безжалостный в своей простоте вывод ошеломил Андрея. Он покачнулся, и

если бы не подвернувшийся ствол дерева, полетел бы с обрыва в реку. Сухие

рыдания сотрясли его грудь. Прислонившись к плакучей иве, Островцев плакал

из-за женщины, которую никогда не любил.

Неподалеку ревели мотоциклы, визжали купающиеся девицы, пьяно

горланили байкеры.

Бомбила остановил «волгу» у железнодорожной платформы в Обнинске.

Повернул к Андрею загорелое лицо.

Островцев полез в карман плаща. Так. Банка пива. Денег нет.

Бомбила нахмурился.

-Секунду, - сказал Андрей.

Поставил на колени портфель, расстегнул. Повернулся спиной к водителю.

-Держи.

Бомбила вытаращился на протянутую купюру.

-Сдачи нет.

-Не надо сдачи.

Островцев вылез из машины. Горят фонари, вокруг маршруток и автобусов

– вечерняя суета. Свистя, проследовал экспресс на Калугу.

68

Андрей открыл пиво, хлебнул. Третья банка за вечер… Он постоял, глядя,

как мечутся у фонаря мотыльки, и вернулся к припаркованной «волге», в которой

шумело радио.

-Слушай.

Бомбила крутанул регулятор звука.

-Да?

-Есть тут ночной клуб?

-Есть.

-Вези.

Островцев уселся рядом с водителем, пиво из банки выплеснулось на пол.

CRAZY HORSE - точно великан накарябал красными чернилами. Перед

входом – искусственные пальмы, освещенные зелеными фонарями.

Андрей открыл массивную дверь и вошел.

В холле, задрапированном синим бархатом, стоял секьюрити. Приглушенно

звучала музыка.

-Сегодня по приглашениям, - неприветливо сообщил охранник.

Островцев протянул заранее заготовленную купюру. Секьюрити спрятал ее

в нагрудный карман, пожал плечами:

-Проходите.

Музыка оглушила. Казалось, она доносится отовсюду, даже из-под пола, на

котором танцевали в полутьме какие-то люди. Помещение пронизывали

мечущиеся лучи изумрудного, красного и желтого цвета. По обе стороны танцпола

– прозрачные шары, подсвеченные прожекторами, в которых извивались под

музыку голые девушки.

Пахло сигаретным дымом и духами. Андрею стало не по себе: он раньше

не бывал в подобных заведениях. Заметив бар, направился к нему, сжимая в

запотевшей ладони ручку портфеля.

-Что будешь? – крикнул бармен.

-А что … посоветуешь.

-Это зависит от того, есть ли у тебя бабки.

«Бабки? А, деньги…»

-Есть бабки.

-Тогда – мохито.

-Давай.

Бармен занялся приготовлением коктейля. Андрей повернулся к танцполу.

-Скажите, горячо? - закричал кто-то. Толпа ответила мужскими и женскими

возгласами.

-Ледиз энд джентльмэнз, дамы и господа, разрешите представить вам. Ди-

джей Солярррррис!

Танцпол зашелся в экстазе.

-А ю рейд?

Музыка - громче и быстрее.

Андрей уловил запах мяты, повернулся к бармену.

-Твой мохито.

Принял холодный бокал, взял в губы трубочку. Отпил. Ого! Приятно.

-Еще.

Бармен ухмыльнулся.

-Слушай, я вижу, ты здесь впервые, - бармен, перегнувшись через стойку,

смотрел на Андрея. – А бабло у тебя водится.

69

Островцев кивнул.

-Водится, да. Эта сука с жильцом спуталась. Шлюха.