o daf15952eacde2b3

связей есть достаточно нетривиальный шаг научной мысли. Подобно тому, как в мире атомов и

элементарных частиц все процессы определяют сильные и слабые взаимодействия, так и в мире живого

вещества, его «частиц» — живых организмов, определяющими ход событий выступают сильные и слабые

взаимодействия (экологические связи). К сожалению, в литературе этот термин используется без достаточно

глубокого понимания. Наибольшей глубины понимания природы живого вещества достигают работы

отечественных космистов (космологов): Н. Ф. Федорова, К. Э. Циолковского, А. Л. Чижевского, В. И.

Вернадского и др. По своей сути к этому пониманию были близки И. И. Мечников, А. Г. Гурвич, Э. Бауэр, П.

П. Лазарев. Их опережающие идеи оказались, однако, или забыты, или освещались в переделанном, как бы

приглаженном, приспособленном виде к утвердившейся формальной (доктринерской) так называемой

диалектике природы. Весь гигантский материал мифов, фольклора, эмпирической экологии, культуры,

народной медицины Запада и Востока содержит примерно те же идеи. В чем суть этих великих

энциклопедий науки, опыта и верований? Кратко — суть в том, что живое вещество рассматривается,

оценивается как одно из бесконечных материальных, энергетических явлений нашей Вселенной,

фундаментальное свойство бесконечного множества форм мироздания.

Открытие природы слабых связей в экологии живого вещества с учетом бесконечности его форм есть

ключевой пункт современного естествознания, особенно наук о земной жизни, биосфере, здоровье

человечества, космологии в целом. Напомню мысль из работы Ф. Дайсона «Растревоженный универсум»,

гласящую, что по мере углубления наших званий в биологии мы столкнемся с тем, что различия между

биологией и электроникой станут все более стираться. Это не новое утверждение, оно содержится в работах

А. Г. Гурвича и Э. Бауэра 1930-х гг., оно как бы продолжает вопросы К. Поппера и Р. Пригожина, в какой

мере человек и человечество, одаренные сознанием (интеллектом), могут понять, измерить таинство этого

17

дара природы— самих себя?

Если в современной науке мы имеем самые точные приемы (методы) индикации, выделения,

измерения, например, времени или элементарных частиц, то за пределами таких измерений мы указанные

свойства природных процессов отражаем, воспринимаем косвенно, подчас чисто логически или

математически. Сама же природа за этими границами «чувствительности» приборов, созданных человеком,

остается как бы частью нашей логики, нашей способности к рациональным обобщениям.

На опасности, связанные с чересчур рациональным подходом математики и математической физики,

указывал В. И. Вернадский именно в связи с познанием жизни, живого вещества. Здесь он говорил о

преимуществах натуралистического подхода, больше идущего от непосредственных и систематизированных

наблюдений. При этом ученый отмечал, что глубокое постижение закономерностей, выведенных благодаря

натуралистическому подходу в современной науке, можно отметить уже в наблюдениях и обобщениях

древних народов. В частности, большое значение он придавал аналогам натуралистического подхода в

религиях древней Индии, в том числе в буддийских религиозных построениях.

Как эти представления, так и современные научные данные нуждаются в глубоком анализе именно в

свете проблемы слабых экологических связей. На протяжении десятилетий мы пытались осуществлять

поиск слабых связей, экспериментируя с клеточной биоиндикацией, дистантными переносами в микро- и

макробиосистемах. Расскажем об этих экспериментах подробнее.

Если существование живого вещества на Земле, включая человека, и человеческое видовое

бессмертие (биологическое и социально-интеллектуальное) в своей основе базируются на слабых

экологических взаимодействиях, то всякое появление живых организмов, их генофенотипическая

преемственность, начиная от половых клеток, оплодотворения, яйца, ранних стадий эмбриогенеза, есть

продолжение, а также воспроизводство полевой космопланетарной основы живого вещества в виде слабых

экологических связей. Новые «частицы» жизни (организмы) подчиняются заданной полевой природе.

Возможно, древние попытки пророчества (дельфийские оракулы, жрецы, шаманы) и были

эмпирическими попытками не научного, а опытно-чувственного предвидения общего хода стахостических

событий, любых экологических связей, в том числе и слабых, в разные периоды. Прогностическая функция

древних календарей, ориентированных на сроки зачатия, время и место рождения, видимо, значительно

глубже и «научнее», чем мы представляем это сегодня и так вольно именуем сложные знания древних как