О «дедовщине», антикоммунизме и коммунизме по существу и без эмоций

Иди к взводному с письменной жалобой, в которой обязательно должны быть слова, что в соответствии с Уставом в случае непринятия должных мер ты оставляешь за собой право жаловаться дальше по команде — вплоть до министра обороны.

Помни! Через 7 дней ты имеешь право поинтересоваться у офицера, какие меры он принял. Если никаких — обращайся так же к командиру роты и обязательно укажи в рапорте — какого числа ты обращался к взводному. Приготовься к тому, что тебе придётся писать ещё не один рапорт. Но это нужно для того, чтобы выжить.

Если «дед» нанёс тебе побои, немедленно беги в санчасть за помощью и там обязательно требуй, чтобы дежурный фельдшер или врач зафиксировали твоё обращение в журнале.

Если ты не нашёл защиты у офицеров, обращайся с заявлением к помощнику командира по правовой работе. Когда же и он не поможет, надо спешить в гарнизонную прокуратуру.

Если в твоей казарме висит табличка, на которой указан «телефон доверия» гарнизонной прокуратуры, обязательно улучи момент и воспользуйся им.

Командир твоей части обязан хотя бы раз в месяц проводить приём по личным вопросам. Узнай дату приёма и иди к нему.

Во время строевых смотров части командиры и вышестоящие начальники обязаны проводить опрос военнослужащих на предмет жалоб. Постарайся не упустить случая.

Можно позвонить в Москву по телефону доверия Главной военной прокуратуры (работает круглосуточно): 8 (495) 247-50-47» (“Комсомольская правда”, 28 января 2006 г., приводится по публикации в интернете: http://www.kp.ru/daily/23649/49307).

5. Наши комментарии к этим советам

Безусловно, что в этих рекомендациях всё выдержано в соответствии с действующим законодательством. Беда однако в том, что это большей частью вздор потому, что предлагаемая юридическая процедура неадекватна условиям службы рядового состава.

Во-первых, если в части имеет место дедовщина, а не отдельные случаи хамства или вспыльчивости со стороны некоторых военнослужащих, то жаловаться на “деда” командиру взвода и выше по команде в пределах части бесполезно потому, что дедовщина существует в части как непрестанно воспроизводимая «воинская традиция»; существует как минимум при молчаливой поддержке её командирами если не с их прямого благословения и не на основе подачи ими личного примера того, как надо бить подчинённых «с рассудком», чтобы следов не оставлять и не попасть под ответственность. Причин именного такого отношения командования к дедовщине как “воинской” традиции в основном две:

· Первая — при управлении войсковой частью и подразделениями в её составе командиры (прежде всего низового звена) опираются на “дедов”, перекладывая на них некоторую часть своих должностных обязанностей.

· Вторая — командиры не соответствуют занимаемым должностям, вследствие чего не только не знают о существовании дедовщины во вверенных им подразделениям, но и знать об этом не хотят, а заявление о том, что в том или ином подразделении цветёт дедовщина, воспринимается ими как напраслина, возводимая (в том числе, на них персонально) со стороны “молодого”, не желающего исполнять воинский долг. Кроме того, многие командиры искренне убеждены в том, что у них есть дела и поважнее, нежели вникать в личностные взаимоотношения рядового состава.

Во-вторых, при таком отношении командиров к дедовщине быстродействие предлагаемой “Комсомольской правдой” процедуры оказывается недопустимо низким. Вследствие низкого быстродействия процедуры к тому моменту, как кто-то из вышестоящего командования или правоохранительных органов появится в части и проявит свой интерес к службе жалобщика, то “молодой”, если “деды” не “переусердствуют” в его “воспитании”, расскажет прибывшим проверяющим, что, желая «откосить» от службы, он сам придумал историю с дедовщиной и оклеветал сослуживцев и командование, о чём он сожалеет и в чём раскаивается; а синяки у него оттого, что он поскользнулся на гололёде, оступился не лестнице и т.п… А если “деды” “переусердствуют”, то “молодой” согласно ОФИЦИАЛЬНОЙ ОТЧЁТНОЙ ВЕРСИИ к этому времени может погибнуть в результате несчастного случая, происшедшего по его же неосторожности; покончить собой по причинам личного и семейного характера, от какого поступка его не смогли удержать заботливые сослуживцы и “отцы” командиры; либо стать калекой — опять же по собственной его неосторожности или из желания «откосить» от службы вопреки заботам сослуживцев и “отцов” командиров.

И это не наши выдумки. Статья “Трагедия в Челябинском танковом училище: даже после ампутации ног рядовой Сычёв боится, что его вернут в часть” начинается тем, что приводится свидетельство врачей больницы, в которой оказался А.Сычёв после того, как “деды” “переусердствовали”:

«— Пацан молчал, как партизан, — рассказали нам врачи. — И упорно повторял: „Нога сама заболела“. И так почти две недели.