О детях и прочей нечисти

Пастух-северянин подводит нас к другому коню, побольше. Мне против света вообще не видно, где он там заканчивается. Шерсть у него белая с серым. Наверное, если бы был короткошёрстным, был бы в яблоках, а так просто рябой. Кир рассматривает его безо всякого энтузиазма, выслушивая похвалы пастуха. Как и с первым, знакомится, погладив по морде. Потом заходит с боку, подпрыгивает, чтобы дотянуться до хребта и подтягивается на руках. Конь издаёт возмущённое кудахтанье и дёргает с места куда-то в бескрайние просторы. Киру удаётся его притормозить примерно через полкилометра.

Азамат качает головой.

-- Вы чего, лошадей нормально объездить не можете? Куда это годится?

-- Да он послушный, только пугливый немного, -- оправдывается северянин.

-- Да? -- грозно переспрашивает Азамат. -- И почему ты решил, что сыну Императора подойдёт пугливая лошадёнка? Мне что, приплатить вам нужно, чтобы лучшего коня получить?

Кир возвращается и спрыгивает на землю, даже не пытаясь высказаться по поводу лошади: Азамат и так за него говорит.

-- Ну, ну, не кипятитесь, Ахмад-хон! -- пастух поднимает ладони. -- Давайте я вам самого-самого послушного коня покажу. Вот, пожалуйста.

Он подзывает зеленовато-бурую скотинку с несчастными глазами. Кир глубоко вздыхает и тихо-тихо говорит:

-- Отец... А можно мне... покрасивее?

Азамат хмыкает и хлопает Кира по плечу.

-- Пройдись-ка ты вокруг, сынок, да присмотри себе сам какого хочешь.

Кир забирает у него Филина и уходит в гущу лошадей, а мы остаёмся отчитывать пастухов. Минут через пятнадцать ребёнок возвращается верхом и вполне довольный. Скотина под ним чёрная с ярко-рыжими гривой и хвостом, как у моего Пудинга, Филин трусит рядом, довольно погавкивая.

-- Вот, -- Кир демонстративно объезжает вокруг нас. -- Этого хочу.

Азамат хлопает коня по шее.

-- Да, неплохо, неплохо. Полуторалетка, да?

-- Ему год и семь, -- говорит пастух-долхотчанин. -- Но этот с норовом, абы кого к себе не подпускает.

-- Сын у меня тоже с норовом, -- усмехается Азамат. -- Достойная пара.

Кир напрягается, пытаясь понять, похвала это была или укор.

-- Хороший, хороший, -- заверяю его я. -- Ты, Кир, я смотрю, вообще со зверьём легко ладишь.

Ребёнок смущённо кивает.

К нам приближаются остальные два пастуха, наконец-то сладившие с шатром.

-- Здоровья вам, Ахмад-хон, Хотон-хон, -- в унисон желают они, кланяясь. -- Извините, что сразу не подошли, -- продолжает один. -- Видите, на этом ветру чуть крышу не унесло.

-- Да я смотрю, она у вас закреплена как-то хлипко, -- замечает Азамат. -- Так на малых шатрах крепят, на большом и не будет держаться. Вы бы...

Дальше он пускается в объяснения технологии, которых я не понимаю, так что я переключаюсь на Кира. Он довольно гладит по гриве своего нового коня.

-- А тебе не нравятся такие серебристые, как у Азамата? -- спрашиваю.

Кир невнятно поводит плечом.

-- Я пойду ещё проедусь, -- говорит он вместо ответа и отчаливает под весёлый лай Филина.

-- Хотон-хон, -- негромко окликает меня пастух-долхотчанин. -- Может, вы знаете, почём собачку-то покупали?

-- Да не покупал её никто! -- пожимаю плечами. -- Чего вы зациклились? Мы Кира вместе с собакой нашли, с собакой и забрали.

-- А-а... -- странным тоном протягивает северянин. -- Ну тогда конечно, приходится говорить, что нашёл, это понятно. Императорский сын всё-таки, негоже...

-- Думаете, я не слышу?! -- вопит у меня за спиной Кир. -- Я его не крал! Я знаю, что все думают, что я его украл, но я не крал!!!

Он подлетает к нам и спешивается, на щеках красные пятна, в глазах слёзы. Я беру его за локоть -- ишь как его проняло!

-- Кир, успокойся, чего ты так переживаешь?

-- Того! -- ребёнок разворачивается ко мне и продолжает тем же громким надорванным голосом. -- Меня это уже достало! Все думают, что я вор! А я его не крал!!!

-- На меня-то не кричи, -- говорю. -- Я знаю, что ты его не крал. Что ты так нервничаешь из-за двух идиотов, которые только и годятся коров пасти?

Кир замолкает неожиданно для самого себя, зато я замечаю, что Азамат больше не обсуждает устройство крыши, а наблюдает за развернувшейся сценой, одной рукой покачивая Алэка.

-- Я слышу, -- говорит он негромко, но угрожающе, -- что моего сына здесь обвиняют во лжи и воровстве. Уж не потому ли были такие проблемы с подбором лошади, что вы считаете князя недостойным своего титула?

-- Прощения просим, Ахмад-хон! -- выпаливает долхотчанин, низко кланяясь. -- Никого не хотели обидеть, удивились неуместно, не гневайтесь!

Азамат кивает и отворачивается обратно к работягам. Долхотчанин тычет северянина под рёбра, мол, тоже неплохо бы извиниться.

-- Да ну к шакалу, -- шипит северянин. -- Какой он ему сын? Шваль безродная!

Кир бросается на него, но не успевает ничего сделать, потому что кулак Азамата, внезапно оказавшегося очень близко, прилетает пастуху в ухо. Он валится на землю. Повисает неприятная тишина. Я осторожно носком ботинка подталкиваю тело -- оно стонет.

-- Не убил, -- с ирончным сожалениям говорю я.