О детях и прочей нечисти

-- Ну ты сам постарался, -- замечаю я. -- Вам тут не помочь пока? А то мне бы не хотелось откачивать этого слабонервного.

-- Да мы сейчас уже закончим. Можешь сунуть что-нибудь в духовку, надо этого мальчика хоть покормить, он ведь наверняка с утра не евши...

-- Ты что, разве можно странников прикармливать?! -- ужасается Арон. -- Потом не отобьёшься.

-- Этот ещё пока не странник, -- отмахивается Азамат. -- Так, личинка.

Фотографа Кир возвращает в виде глазированного печенья. Снег сегодня липкий и мгновенно образует ледышки на шубе.

-- Ты чего, с горки на нём катался? -- спрашиваю я шёпотом, пока гость развешивает свои меха на сушилке.

-- Да нет, -- невинно пожимает плечами Кир. -- Я ему сказал, типа ты там поосторожней, наст хрупкий, а он как треногой опёрся...

-- Ты особенно-то не усердствуй, -- шепчу я. -- Он тебе ничего плохого не сделал.

-- Да я так... -- Кир вздыхает и с явным сожалением добавляет: -- Больше не буду.

Впрочем, гость недолго дуется. После ужина и горячего чая с перцем и бараньим жиром он совсем благорастворяется, перестаёт бояться Азамата и даже подбивает его на тур по дому -- показать, где как балки скрещены, каким макаром канализация подведена и тому подобные инженерные тонкости. Количество галочек в его наладоннике неуклонно растёт.

-- Так-с, что у нас тут осталось... -- бормочет он, листая свои фотографии в камере. -- А, вот что. Хотон-хон, давайте про мебель расскажите, что откуда?

-- А я откуда знаю? -- удивляюсь я. -- Комод в гостиной с Гарнета, а про остальное мужа спрашивайте.

-- Как это не знаете? -- очухивается фотограф от блаженной неги. -- А как же вы подругам хвастаетесь?

-- Мебелью? -- Я вытягиваю вперёд шею.

Фотограф тоже теряется, видимо, мой вопрос нелеп. К счастью, окончательно упасть в его глазах я не успеваю -- на выручку приходит Азамат. Покровительственно кладёт мне руку на плечо и нравоучительно объясняет:

-- Я оберегаю свою жену от таких будничных забот, как выбор мебели. Если вам интересно, я расскажу, у какого мастера я что заказывал, но они не брэндовые.

-- Значит, станут брэндовые, -- усмехается фотограф. -- рассказывайте.

Когда он наконец отбывает, унося в камере полный фотоотчёт о моём доме, я в шутку интересуюсь у Азамата, достойно ли я держалась и не запрезирают ли меня подданные.

-- Вообще достойно, -- ухмыляется он. -- Вот только с мебелью чуть прокол не вышел. Это же как туфли или платья... Ты не замечала, что на всех ручках клеймо мастера?

-- Я думала, это просто узорчик... -- развожу руками. -- Интервью вообще будет катастрофа.

-- Ничего, я тебя в обиду не дам, -- подмигивает Азамат и потягивается. -- Эх, надо поработать немножко.

Он открывает бук, но вместо экрана продолжает смотреть на меня, а я выползаю из приличного диля, оставшись в лосинах и маечке, потому что дома у нас довольно жарко.

-- Тебе эти штанишки очень идут, -- замечает муж. -- Ты сегодня рано спать ляжешь?

Я встречаю его взгляд.

-- Да хоть прям щас!

-- Это соблазнительно, но после я точно поработать не смогу, -- вздыхает Азамат, отводя глаза. -- Так что давай чуток попозже.

-- Как скажешь, -- пожимаю плечами я сажусь за гобелен.

И опять, как вчера, за этим занятием впадаю в такой ступор, что около полуночи Азамату практически приходится меня будить, а гобелен оказывается закончен.

Глава 24

Алтонгирел является в ночи на казённом унгуце, который тут же отбывает обратно. Я узнаю об этом от Азамата, неохотно вылезшего из тёплой постели, чтобы впустить духовника в дом.

Утром моим глазам предстаёт премилая картина: Алтоша, которому было постелено на диване в гостиной, ночью скатился с дивана и подполз к камину, причём, поскольку у нас дома очень тепло, одеяло он скинул и спит теперь с ним в обнимку, обхватив его руками и ногами, как плюшевого мишку. А спит он, естественно, нагишом, кто бы сомневался.

Алэк у меня на руках очень радуется виду духовничьей попы, показывает на неё пальцем, вяньгает и пытается произнести её название. На звуки из кухни высовывает голову Кир с понимающей ухмылкой.

-- Привет, -- говорю я, огибая тело в гостиной. -- Давно ты любуешься этой инсталляцией?

Кир уже привык, что не понимает половину моих слов, так что даже не переспрашивает, а так, догадывается из контекста. Только мимолётом хмурится.

-- Я встал, когда солнце скалу осветило, это где-то час после рассвета. Ну и не стал его трогать, мало ли, может, духовникам так положено.

-- А где Азамат-то? -- усмехаюсь я.

-- Снаряжает унгуц. Собирался после этого вас будить, у меня тут уже и завтрак готов.

-- Тогда подержи-ка братца, пойду Алтошу тормошить.

Духовник, понятно, побудке не рад, а когда осознаёт, в каком виде я его застала, принимается шипеть и фыркать, и занимается этим до самого завтрака. Впрочем, Кирова стряпня его несколько утихомиривает, и если бы Азамат с Киром весь завтрак не переглядывались и не обменивались намёками про щёки и персики, Алтоша мог бы и совсем успокоиться.