О детях и прочей нечисти

-- Чой-то, -- отзывается Чубарый, -- дрова лишние завелись?

-- Мясник мясо привёз, -- с ухмылкой поясняет парень с разбитой губой. И оборачивается к Киру с победным видом. Кир поджимает губы и явно сдерживается, чтобы не врезать.

-- Ты, Мухортик, дыру-то прикрой, я ведь и приласкать могу, -- шипит он.

-- Ой-ой! -- пугается Мухортик и отходит на два шага, оттаскивая за рукава хихикающих товарищей. -- Вот щас обещанное-то и сбудется!

-- Заткнись, баран! -- шёпотом рявкает Кир, оглядываясь на Азамата. Тот в нескольких шагах от нас занят разговором с Гханом и смотрит в другую сторону, ничего не замечая.

Я чувствую себя довольно неловко: в чём суть конфликта -- не понятно, и вроде надо бы ребёнка поддержать, но и чтобы его не задразнили потом маменькиным сынком.

-- Давайте только без драк, -- хмуро требую я наконец. -- Лучше наоборот, если кто приболел или ушибся, вставайте в очередь к унгуцу, я целительница, всех полечу.

-- Чур я первый, у меня вот губа! -- выкрикивает Мухортик (не знаю, правда, это имя или обзывательство), тыча пальцем в болячку.

-- К унгуцу, -- киваю я.

Мухортик только заносит ногу для спринта, как Кир хватает его за локоть.

-- Стой. Первой пойдёт Зеленуха, мы ради неё сюда прилетели. Где она?

-- О-о-о-о! -- тянут несколько глоток. -- Так ты любовницу свою спасать приехал?

Я морщусь, ожидая фонтан эмоций, но Кир реагирует на удивление спокойно: корчит рожу и переспрашивает:

-- Так где?

-- Не знаю, если до конюшни доползла, то там, а нет, так по дороге в снегу валяется, -- пожимает плечами Мухортик.

-- Все, кто лечиться, к унгуцу, -- мрачно говорю я. -- Младшие пойдут первыми.

Мой энтузиазм по поводу спасения несчастных сирот как-то улетучился.

Кир времени не теряет и уже скачет по глубокому снегу за угол, туда, где проходит кратчайший путь от дома к сараям. Я, неловко приподняв полы диля и шубы, хрупаю за ним. Исследовав дорожку, Кир исчезает за скрипучей дверью одного из сараев, и тут же снова высовывается оттуда.

-- Здесь!

Я без энтузиазма протаптываю траншею в том направлении.

В сарае чудовищно воняет навозом, аж глаза слезятся. Проморгавшись в темноте, я различаю двух небольших и очень мохнатых лошадёнок и стог сена, у подножия которого светится Кирова кислотная куртка. Попытка дышать в этой газовой камере приводит только к приступу кашля.

-- Тащи её в унгуц, -- выдавливаю я. -- Тут ничего не видно.

И выскакиваю на улицу дышать.

Кир появляется через минуту. Как истинный джентльмен, он отдал свою куртку даме, но на большее его не хватило: даму он несёт через плечо, как мешок с картошкой. Ладно, дольше будет жонглировать, он-то по снегу бегает быстро, это я плетусь.

-- Это та девочка? -- спрашивает Азамат, когда я прохожу мимо. Они с Гханом движутся в ту сторону, где непоцарапанные дети разводят костёр.

-- Она самая, пойду печальных осматривать.

-- У нас печальных нету! -- встревает Гхан. -- У нас все здоровые! Если кто прикидывается, гоните в шею!

-- Не волнуйтесь, я, как говорится, не первый раз зам... э-э, то есть, не первый раз на таком выезде, с симулянтами обращаться умею.

Азамат поднимает на меня бровь и уводит Гхана, пока не разогнал мне весь контингент. К тому времени, как я добираюсь до унгуца, Кир уже расположил свою подружку на переднем сиденье, прибавил нагрев печки и закрыл спящего Алэка фильтрующим пологом, чтобы к нему никакая зараза не попала.

-- Вот, знакомьтесь, -- робко говорит Кир, когда я влезаю в унгуц. -- Это Зеленуха. То есть, я хотел сказать, Айша.

Айша на совесть грязная и заметно попахивает. Даже Кир, когда мы его забирали, был чище. Она полулежит на сиденье, как кукла, в которой растянулись резинки, -- вот-вот развалится.

-- Здравствуйте, -- говорит она хилым хриплым голоском. -- Извините...

-- Здравствуй, -- говорю, берясь за сканер. -- У тебя что-нибудь болит?

-- Голова.

-- Сильно?

-- Сейчас не очень.

Я хмурюсь.

-- Сейчас? А давно болит?

-- Всегда.

Моргаю.

-- Что, вообще всегда? Всю жизнь?

-- В снах проходит... -- мечтательно поясняет Айша.

Рассматриваю её голову во всех ракурсах под сканером. Нормальная голова -- ни опухолей, ни воспалений, нормальное внутричерепное давление, никаких аутоиммунных симптомов, ну вообще всё в норме.

-- Кружится? Мутит?

-- Сейчас не мутит, -- почти довольно отвечает девочка. -- И никогда не кружится.

-- Я так понимаю, ты ходишь с трудом, да? Почему?

-- Ноги не держат, -- сипит Айша со вздохом. -- Сгибаются и всё тут.

-- Кир, подготовь мне для анализов всё, -- говорю, наводя сканер на девочкины ноги.

Она, кстати, только в обносках, новой одежды не досталось, похоже. Ноги, однако, нормальные -- тощие, конечно, но работать должны. Голодает она, что ли?