О детях и прочей нечисти

-- Да тут ряд продолжить надо, иначе надгробная плита не сдвинется, -- отвлечённо изрекает Ирлик.

-- Он в игру играет, -- поясняю я под стук закрывающихся ртов.

-- Во, прошёл! -- радостно восклицает Ирлик и садится. -- Ну что, скоро гостя кормить будете?

-- Скоро, скоро, -- заверяет матушка, убавляя нагрев под сковородкой. -- Пришли вы рановато чуток...

Азамат легонько толкает её в бок, а сам быстро переводит тему.

-- А что, Ирлик-хон, вы математикой увлекаетесь?

-- Есть немного, -- признаёт Ирлик. -- Раньше по необходимости занимался, а вот как меня на цепь посадили, тоска заела, сидел, от скуки большие числа перемножал. Потом вспомнил про уравнения, стал их выдумывать и решать... Сам себе теоремы доказывал. Вышел, открыл свои старые записи, а там ещё столько всего! Теперь вот интересно, до чего люди додумались за это время. У тебя, Азамат, свежих задачников нет? Только чтоб на муданжском!

-- У меня нет, но я знаю, у кого есть, -- отвечает Азамат, закидывая в холодильник какие-то пакеты, один за другим. Рыбный дух уже весь дом пропитал. -- Сейчас напишу, чтобы скинул.

-- Ну нет, -- встревает матушка. -- Сейчас будем ужинать, а то я тебя знаю, как возьмёшь в руки телефон, так и нет тебя.

-- Ладно, ладно, -- усмехается Азамат.

-- Кир-хян! -- внезапно восклицает матушка. -- Ты с улицы ящики не вносил?

-- Не, -- мотает головой Кир. -- Пускай там стоят, тут-то жарко. Я вроде глянул, они плотно закрыты, звери не залезут.

-- Умничка мой! Я как раз хотела сказать, чтоб там и оставили. Лиза, -- оборачивается ко мне матушка. -- Ты бы видела, как он рыбу ловит! Одну за другой, так и тянет, ни единой не упустил! А ещё говорил, что в море никогда не рыбачил. Сразу видно, моя порода!

-- Да уж не сомневаюсь, -- усмехаюсь я, внутренне вознося гуйхалах за Кировы приютские навыки: что ещё могло так расположить к нему бабушку, как не рыбалка! Сам Кир с независимым видом обдирает бронзовую чешую с какой-то плоскобрюхой пучеглазки (не знаю уж, как этот вид правильно называется), но нос у ребёнка неизменно стремится к потолку.

-- Да, Кир сегодня молодец, -- одобрительно басит Азамат, тайком облегчённо улыбаясь.

-- А про какие ящики речь? -- вспоминаю я.

-- С рыбой, -- поясняет Азамат. -- Алтонгирел был прав, на Айшу таких гигантов приманило, еле в лодку поместились. Обратно плыли стоя по колено в рыбе!

-- Погоди, так это вот весь холодильник забит -- и ещё ящики во дворе?

-- Ну так, я о чём, -- усмехается он.

Я издаю какой-то жалкий хрип, но меня заглушает Ирлик.

-- Азамат, а можно я хоть пару штук сырьём съем? Я их так люблю, когда крупные и с кровью!..

-- Да пожалуйста, -- Азамат делает широкий жест. -- Лиза, правда, считает, что это вредно.

-- Я думаю, Ирлику ничего не будет, -- хмыкаю я, вспоминая оленей в огненном кругу.

-- Кир, проводи?

-- Ща, -- Кир старательно отмывает руки и накидывает куртку.

Ирлик выскакивает первым и озирается. Я тоже высовываю нос полюбопытствовать, что же там за улов. Сначала не понимаю, куда Кир показывает, а потом доходит: вот эти три саркофага... Ирлик чиркает пальцем о свою щёку и подвешивает получившийся огонёк над головой. Кир отстёгивает защёлки и откидывает крышку ближайшего ящика -- а там исполинские рыбины, к счастью, уже неподвижные. Моя ихтиофобия вроде бы прошла, но проверять не очень хочется, особенно когда Ирлик с кровожадным блеском в глазах подхватывает верхнюю рыбину под жабры и ногтем вскрывает ей брюхо... В общем, я удаляюсь в дом.

-- Что мы будем со всем этим делать? -- спрашиваю в панике.

-- Солить. Вялить. Угощать, -- довольно улыбается Азамат. -- Ма заберёт часть, которые на севере не водятся. Алтонгирел тоже прихватит. Да и Айше что-то есть надо. Ирлик-хону обязательно на дорожку дадим. Ну и дворцовая кухня обогатится, я так думаю.

-- То есть, ближайшие пару месяцев питаемся одной рыбой, -- уныло вздыхаю я. -- Пригласить, что ли, пару дюжин гостей... Кстати, надо Хосу выложить, я думаю, он не откажется.

Сказано -- сделано, авось наш лесной приятель перестанет обижаться на Азамата и снова заглянет на огонёк.

Пока я хожу, Кир с Айшей накрывают на стол. Она довольно неуклюже двигается и плохо ориентируется в задаче, что, впрочем, понятно: если всю жизнь болеть, откуда узнаешь, как тарелки расставлять? Кир, однако, руководит чётко. Он у нас вообще чёткий паренёк.

Но вот и ужин на столе. Наедаемся до отвала, даже Ирлик, который уговорил не две, а четыре гигантских рыбины, а потом ещё добрался жареной. Азамат открывает бочонок пива, и некоторое время мы просто сидим и балдеем, пачкая носы в густой прохладной пене.

-- А что, Ирлик-хон, -- заговаривает Арон, с которого пиво сняло все остатки робости, -- богов тоже в школе учат?

-- Не, -- роняет Ирлик, мечтательно глядя в потолок. -- Никто нас ничему не учит. Так всю жизнь и ходим впотьмах.

-- Откуда ж у вас тогда старые записи по математике? -- резонно интересуется Арон. Я, правда, думала, он вообще весь разговор на эту тему мимо ушей пропустил, ан нет.

-- У меня был учитель, -- странным тоном отвечает Ирлик. -- Заставлял меня думать. Поначалу очень тяжело было.