О детях и прочей нечисти

-- Когда займёшься подопечной? -- с улыбкой интересуется Азамат у духовника. Улыбка у него этакая покровительственная и немного насмешливая, как у родителя, который спрашивает ребёнка, мол, жеребца завёл, а чистить когда собираешься? Тьфу-ты, эти муданжские аллюзии.

Алтонгирел поджимает губы и косится на Айшу, которая по-прежнему занята невербальным общением с Киром.

-- Не знаю, -- еле слышно произносит он. -- Я не умею учить детей.

-- Ну привет! -- развожу руками я. -- А ради чего тогда вся эта нервотрёпка была? Тебя, вроде бы, никто не заставлял.

-- Я сделал то, что обязан был сделать как порядочный духовник! -- шипит Алтонгирел, защищаясь.

-- Угу, и Совет Старейшин счёл тебя готовым взять на себя такую ответственность, -- киваю я.

Эцаган смотрит на меня укоризненно, мол, что вы его шпыняете, он и так натерпелся.

-- Тебе, кстати, перед Советом ещё надо показываться? -- переводит тему Азамат.

-- Только зайти подписать пару документов, -- поспокойнее отвечает Алтонгирел. -- Что я прошёл испытания, они и так уже знают.

-- Отлично, -- радуется Азамат. -- Я пойду с тобой. Там сегодня один Унгуц на дежурстве. Вот мы сядем все вместе и обсудим, с какого конца тебе браться за дело. Договорились?

Алтонгирел передёргивает плечами.

-- Ни ты, ни Унгуц не духовники, чего вы там наобсуждаете? Только время своё потратишь на меня, как будто мало...

-- Чушь! -- резко обрывает его Азамат, привлекая внимание детей, но продолжает мягче: -- Мы, может, в духовном деле и мало смыслим, но я знаю тебя, а Унгуц знает детей. Вместе что-нибудь да сообразим. Ты взялся за хорошее дело, малыш. Хорошее и трудное. Я понимаю, что тебе сейчас это представляется чем-то неохватным. Но ты не один, малыш, и я хочу, чтобы ты об этом помнил. Вместе как-нибудь справимся.

Алтонгирел молча кивает и отодвигает свой стул.

-- Пойду оденусь, -- бросает он через плечо, удаляясь в гостевую.

-- Спасибо, капитан, -- одними губами произносит Эцаган и вспархивает следом.

-- А-а... сегодня... Старейшина Унгуц ещё не?.. -- запинаясь, спрашивает Кир со странным выражением лица.

-- Завтра первый день, -- качает головой Азамат, заглядывая в календарь в часах. -- Не терпится?

-- Ну... -- Кир пожимает одним плечом.

Позже, когда мужчины уходят, а мы с детьми убираем туннель, странный взгляд Кира становится понятнее.

-- А отец часто Алтонгирела так называет? -- спрашивает Кир как бы между делом, покачивая на коленке дремлющего Алэка.

Мелкий вместо положенных ему одиннадцати часов ночного сна и двух-трёх дневного стабильно спит по шесть-восемь ночью и по четыре-шесть днём. Я уже начала беспокоиться, не нарушение ли это из-за частой смены часовых поясов, но Ийзих-хон заверила меня, что Азамат спал точно так же, хотя никаких разъездов в его жизни тогда ещё не было. Я зарядила Янку изучить, нет ли у других муданжских детей такого же отклонения, но она пока результатов не сообщала.

-- Как так? -- морщу лоб я, выдернутая из размышлений о режиме.

-- Малыш, -- неуверенно произносит Кир.

Я припоминаю, что и правда Азамат так выразился, и меня это тоже несколько удивило.

-- Раньше не слышала, -- говорю, -- но он его знает с четырёх лет. Наверное, старая привычка. Айша-хян, можно тебя попросить отвести Филина на конюшню? А то он один мимо Хоса никогда не пройдёт.

Хос по-прежнему дрыхнет посреди комнаты. Идеи Азамата перевести его на дневной образ жизни пока что не увенчиваются успехом.

-- Пускай силу воли вырабатывает, -- усмехается Кир, приваленный Алэком.

Айша всегда рада быть полезной -- кивает с энтузиазмом и аккуратно, вдоль стеночки выводит Филина в коридор.

-- А ты думал, это только твоё прозвище? -- спрашиваю я, когда за ней закрывается дверь.

-- Ничего я не думал, -- отнекивается Кир.

-- Азамат тебя очень любит, -- на всякий случай напоминаю я. -- Он бы тебе сто тысяч прозвищ напридумывал, но боится, что засмущает.

-- Не-не-не, не надо! -- ужасается Кир, видимо, представив себе все сахарные эпитеты, которые способен породить ум, натренированный образованием в области народного творчества.

Я усмехаюсь, припоминая, как Азамат высказался насчёт Кира, когда расписывал Аравату права и обязанности. У ребёнка тогда глаза были больше лица и абсолютно стеклянные.

Кир, похоже, вспомнил этот же эпизод, потому что следующим номером интересуется у меня всё в том же якобы беззаботном тоне:

-- А он точно мой отец?

Я поднимаю брови.

-- Да, Кир, конечно. Хочешь, я тебе тесты покажу?

-- А я в них пойму чего-нибудь? -- колеблется он.

-- Ну я-то нужна зачем-то, наверное, -- усмехаюсь.

-- Чтобы было хорошо? -- заискивающе подсказывает он.

Я смеюсь, стараясь не разбудить Алэка, встаю и обхожу диван, чтобы принести бук с тестами, по дороге наклоняюсь и целую Кира в макушку. Вернувшись, подсаживаюсь поближе, открываю крышку бука и принимаюсь объяснять азы генетики. Кир внимательно слушает, пристроив голову мне на плечо. Алэк сопит у него на коленях, подёргивая ножками -- днём его наша болтовня только убаюкивает.

Нашу идиллию нарушает звонок Орешницы.