О детях и прочей нечисти

-- Кто он-то? -- в который раз спрашиваю я. -- Мне хотя бы знаком?

-- Знаком, знаком, -- ворчит Янка. -- Ты, вообще, могла бы и догадаться, я довольно условно шифруюсь.

Я задумываюсь на некоторое время. Кого я такого знаю, кто трепетный и в Янкином вкусе? Насколько я помню, мужики ей нравятся тихие и трудолюбивые, чтобы не очень бурно страдали от одиночества, когда сама Янка по уши в работе. Про кого-то мы с ней недавно говорили, я ещё удивилась, что у неё есть его телефон...

-- Ирнчин?

Яна многозначительно улыбается.

-- Видишь, я так предсказуема.

-- Тип твой, да, -- хмыкаю я. -- А как ты с ним сошлась?

-- Так ты же ко мне его и отправила после ранения наблюдаться. А он к тому моменту уже который год никак не мог какую-то стерву поделить с другим мужиком. И тут я, вся такая рада его видеть, сладкой микстурки дам, массажик сделаю... Короче, он как-то вечером ко мне на осмотр пришёл -- и не ушёл.

-- И ты прям вот уже готова от него рожать? -- интересуюсь я.

-- Да это вообще не вопрос, такой генетический материал зря простаивает, жалко до слёз! Но вот замуж я побаиваюсь... Он всё-таки довольно дикий, хотя и покладистый. Ещё с этой должностью в госбезопасности, мало ли, взбредёт ему в голову что-нибудь доисторическое, так никто ему слова поперёк не скажет. Я и за тебя-то в этом смысле переживаю, у тебя ж ваще Император, что хочет, то и творит.

-- Мой интеллигент, -- усмехаюсь. -- Он прежде чем творить читает сорок книг и ещё пару раз уточняет у меня, всё ли он правильно понял.

-- Да мой тоже вроде интеллигент, -- кривится Яна, -- да только уж очень муданжский. Например, дарит мне украшения с выгравированными стихами.

-- Боже, какая прелесть! -- прыскаю я.

-- Прелесть-то прелесть, только сам он вообще не очень красноречив, а в моменты страсти совсем человеческую речь забывает, соответственно, стихи писать он нанимает какого-то книжника и ужасно из-за этого комплексует. Я ему как-то раз говорю, дались тебе вообще эти стихи, мне и так приятно, а если хочется уникальности, ну напиши там "Яне от Ирнчина" и успокойся. Так блин, он обиделся и неделю не приходил, решил, что это я его так послала! Я не знаю, Лиз, это же минное поле!

-- Ага, причём мины, которые ты уже обошла, обгоняют тебя тайным путём и ложатся на тропинку впереди, -- ехидно поддакиваю я. -- Знакомая картинка.

-- У тебя тоже так, да? -- уныло говорит она. -- Вот ведь зелёный виноград эти муданжские мужики! Ты у нас хирург, скажи, может, им можно что-нибудь в мозгах подправить?

-- Механически вряд ли, -- с напускной серьёзностью отвечаю я. -- Но они эмпирически обучаемы. У меня, кстати, уже не так. Всё-таки мы с Азаматом уже почти муданжский год вместе, наладили обмен пакетными данными почти без потерь. Но терпения на это надо много, да.

Янка корчит рожи своему отражению в глянцевом пластике бардачка.

-- Вот я и не знаю, хватит ли мне того терпения. Моя бы воля, я бы, конечно, годик-другой подумала прежде чем резкие движения совершать. А с другой стороны, жалко его, мало ему та корова голову морочила, получается и я туда же... Он ведь такой хороший, делает вид, что всё понимает, но всё равно расстраивается.

-- Слушай, так чё ты мучаешься, -- осеняет меня уже у самых ворот Орешнициного дома. -- Слетай с ним на Землю и выйди за него замуж там. Если что -- разведёшься. А ему скажешь, что имеешь право выходить замуж по своим правилам. У них тут у тёток есть такое представление, если не поведётся, я приглашу свекровь сыграть перед ним сольную арию, она в этом деле спец.

-- Так это я вообще могу ему сказать, что совместная поездка на Землю -- это финальное испытание. Он всё напрашивается на какие-нибудь проверки своей состоятельности, вот и будет ему... Молодец, Лизка, наш человек!

Орешница встречает нас таким столом, что я не совсем понимаю, когда она собирается шить. На то чтобы хотя бы попробовать каждое блюдо, уйдёт весь вечер.

-- Ничего себе варенье и хунь-бимбик, -- протягиваю я. -- Тут как минимум на коронацию размах...

-- Да вы что, -- отмахивается она свободной рукой, второй покачивая ручное чадо. -- Это я так, по сусекам поскребла, как говорится, гости всё-таки.

Мы с Яной переглядываемся.

-- Я учту, -- говорю, -- на будущее, а то даже неудобно, мы во дворце скромнее питаемся.

-- Вы садитесь, садитесь, -- кудахчет хозяйка. -- У вас-то семья небольшая, чего удивляться, а у меня шесть сыновей, да двое с малышнёй, пластаются на работе целыми днями, жалко мне их, вот и кормлю.

-- Да вы просто мать-героиня, -- качает головой Янка.

Малышня тут вся в наличии, и действительно мал мала меньше. Двое совсем ручных, трое самоходных, но тоже некрупных. Алэк, которому нечасто доводится видеть других малышей, очень интересуется, подползает ко всем по очереди, рассматривает, щупает и пищит.

-- Вы кушайте, кушайте, -- напористо подсовывает нам тарелку за тарелкой щедрая хозяйка. -- Я за князем присмотрю, да тут всё для детей устроено, все мои тут росли... Кстати, как там мой средненький, вы его, может, видели? Давно дома не был, вроде у него с той девочкой с островов наладилось дело, не знаете?