О детях и прочей нечисти

Я кратко пересказываю вчерашний эпизод с побитым пастухом. Алтонгирел смотрит на меня пристально и корчит самые невообразимые рожи. В конце он страдальчески потирает лоб и некоторое время молчит.

— Что скажешь, духовник? — спрашиваю.

— Наверное, хорошо, — медленно начинает Алтонгирел, — что Азамат двинул этому полудурку.

— Конечно, хорошо, — удивляюсь я. — Есть сомнения?

— Я в том смысле, — продолжает Алтоша, — что раньше бы он так не сделал. До твоего появления он принимал оскорбления как должное, никому даже в голову не приходило, что ему обидно…

Я нетерпеливо вздыхаю.

— Ну естественно у него с тех пор повысилась самооценка! Если ты не заметил, его вообще — то Императором сделали, а такие вещи обычно влияют на отношение к себе, знаешь ли. Я поражаюсь, как этот козёл посмел рот открыть. Это ж надо быть таким кретином, чтобы опустить сына Императора в его присутствии! На что он рассчитывал, интересно? Что Азамат глухой?

— В том — то и дело, — хмурится Алтонгирел. — Если бы этот мужик самого Азамата оскорбил, Азамат бы сдержался. Он вспылил из — за мальчишки. Это, конечно, тоже кое — что говорит об этом… как ты его называешь… самомнении. Пастух, конечно, идиот, но сама ситуация показательна: народ не принимает безродного князя.

— Но официально Кир — не безродный, — возражаю я.

— Ага. И все, конечно, верят.

— Хочешь сказать, Азамату что — то угрожает? — озабоченно спрашиваю я.

Алтонгирел пожимает плечами.

— Он сам себе главная угроза. Надо было найти мальчишке приличную семью на Гарнете, а лучше ещё подальше, установить пособие и расслабиться. Кого повоспитывать — то найдётся, вон у тебя спиногрыз растёт. А Азамату этот мальчишка важнее должности. Ну как так можно? — Алтонгирел тяжело вздыхает. — Теперь всё время будут проблемы. Ну допустим половина населения верит в вашу сказку. Но вторая половина уж точно догадывается, как всё было на самом деле. Потому эти ваши пастухи и лошадей показывали плюгавеньких, чтобы пацан не зарывался, не думал, будто ему теперь все кланяться станут. А — а! — духовник раздражённо отмахивается. — Вот упрямый шакал…

Это он про Азамата, я так понимаю.

— Алтонгирел, — окликаю я его пока у него перерыв в тираде. — а ты Кира принципиально по имени не называешь?

— Да нет, — пожимает плечами духовник. Потом поднимает на меня встревоженный взгляд. — И ты туда же? Азамат — я ещё понимаю, он всю жизнь мечтал завести кучу детей. Но тебе — то какое дело, как я называю этот сборник проблем? Он ведь даже не твой.

— Ну — у, — я склоняю голову набок, — знаешь, мне как — то удобнее считать его своим, иначе приходится делить семью. Опять же, он — то не виноват, что безродный и что у Азамата из — за него проблемы. Да и потом, он довольно милый, особенно когда не психует. Вчера вообще был такая лапочка, я его своим молоком угостила, так он…

-

Что — о

ты сделала?! — вытаращивается Алтонгирел, хватаясь за край экрана для устойчивости.

— Ну у меня осталось лишнее в бутылке, — раздражённо поясняю я. Подумаешь, какая невидаль.

Алтонгирел проводит руками по лицу и волосам, как будто умываясь.

— Ты всё — таки больная на всю голову, — резюмирует он.

— Да ну тебя, — обижаюсь. — Что ни скажу, всё плохо.

— Э — э, да нет, я… в хорошем смысле, — исправляется духовник.

Я ржу. Он ещё пытается оправдаться, потом сдаётся.

— Вы с Азаматом в самом деле идеальная пара, — скрипит зубами. — Ты его в любом сумасбродстве поддерживаешь, да ещё и опережаешь. Я вообще не представляю, как твои дикие выходки выглядят для этого вашего Кира. Он ведь, когда повзрослеет, станет важным человеком на планете.

Я соглашаюсь, что Киру с нами, раздолбаями, тяжело, прощаюсь и отключаюсь как раз перед тем, как мои возвращаются в дом. Едва Азамат показывается на пороге кухни, становится ясно: они снова повздорили.

— Что на сей раз? — тихо спрашиваю я.

Азамат устраивает Алэка в манеже, падает в кресло и устало трёт лицо руками.

— Я уже ничего не понимаю. Мне кажется, я так долго не выдержу.

Кир, застывший у двери по стойке «смирно», при этих словах подбирается.

— А у тебя есть выбор? — поднимаю бровь. Мне не нравится, как Кир стоит. Как бы не рванул куда — нибудь. — Кир, иди сюда.

Ребёнок осторожно приближается, поглядывая на дверь. Азамат смотрит в пространство. Я прихватываю Кира за плечи и направляю на диван, чтобы сидел рядом со мной и далеко от двери.

— Ну что вы там опять не поделили? — спрашиваю, поглаживая его по затылку.

— Ничего, — почти беззвучно отвечает Кир.

— Я просто попросил его пришпорить лошадь, — рассказывает вместо него Азамат. — После чего внезапно катание нам стало не интересно, и мы, не объясняя причин, развернулись и пошли домой. Я не понимаю, Кир. Я что, невежливо к тебе обратился? Или тебе показалось, что я недостаточно высоко оцениваю твои способности наездника?

Ребёнок смотрит в пол блестящими глазами.

— Или вчера, — продолжает Азамат, — я недостаточно ясно сказал, что ты можешь выбрать любую лошадь и сколько угодно её гонять, чтобы убедиться, что она тебе подходит? Или, может, твой конь сбил копыто, а я и не заметил, бесчувственный придурок?