О детях и прочей нечисти

Я уже давно поняла, что редкость профессии целителя на Муданге — следствие не просто тотальной брезгливости, но и несколько средневекового представления о приличиях. В частности, говорить за столом о травмах или смерти не от естественный причин — полный нонсенс, и даже самые матёрые наёмники, перевидавшие на своём веку жутких смертей, меняются в лице и переводят тему. Эцаган же, столичный балованый мальчик с довольно небольшим опытом наёмничества (да ещё и в команде у Азамата, который в принципе всегда избегал жертв), совсем не способен переварить такую информацию. Вот Кир с Айшей, которым в детстве никто не сообщил, что утопленники — это мерзко и недостойно обсуждения, совершенно спокойно переносят любые подобные разговоры.

— Так может, нам с тобой позаниматься всеобщим? — находится Азамат, которому очень не хочется осаживать восхищённого ребёнка.

— Было бы клёво, — протягивает Кир. — Только у меня времени почти нет, я ведь весь день с Лизой на работе… И ты тоже занят.

— Ну, вечерком…

— Вечерком юный князь предпочитает шастать по заброшенным домам в компании малолетних преступников, — сообщает Эцаган, решив, видимо, отплатить за незастольную тему.

— Никакие они не преступники! — возмущается Кир. — Нормальные ребята.

— Ну да, только вот приворовывают и мошенничают понемногу, — иронично ухмыляется Эцаган.

— Неправда! — вступается Кир. — Просто на детей легче всего свалить, особенно если до них родакам дела нет!

Эцаган открывает рот возразить, но Азамат останавливает его, подняв руку.

— Кир, а ты не мог бы поподробнее рассказать, что это за компания, с которой ты гуляешь, и чем они тебе так дороги?

Ребёнок кривится.

— Да обычные ребята, как в приюте были. Ну то есть, безродных среди них нет, но это только так считается. Я хочу сказать, например, у некоторых отцы наёмничают и дома не бывают по нескольку лет, а мать умерла или сбежала к родне или ещё что… Просто те, у кого дома всё в порядке, они так задаются, что и не подойдёшь. Мне — то побоку, что дразнят, если надоедает, я так задвинуть могу, что два года молчать будут, а вот других напрягает. Особенно девчонок, они — то ничего сделать не могут.

— Тебя дразнят? — хмурится Азамат. — Кто?

— Да кому не лень! — усмехается Кир. — Вот помнишь, я думал, может мне в клуб пойти? Так я пошёл, ну так, из интересу. А там все такие важные, они в столице родились, с детства на серебре кушают, что такое помидор не знают. Я — то этим помидорам сам парники строил, а потом мы их и сушили, и солили, и… Короче, не о чем мне с такими говорить.

Азамат уставляется в пол таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы ковёр задымился.

Эцаган выглядит кисло. Не удивлюсь, если окажется, что Кир невзначай и по нему проехался.

— А эти твои приятели, конечно, святые, — цедит он.

— Ну не святые, — рассудительно произносит Кир, — и я не знаю, может, раньше кто из них чего и делал. Но теперь я у них главный, и никто ни — ни. Разве что подшутить над вредным соседом, не больше.

— А ты у них главный? — отвлекается от мрачных мыслей Азамат.

— Ну да, — как само собой разумеющееся, подтверждает Кир. — Я же их главаря скинул, так что теперь я.

— И куда этот главарь делся? — уточняет Эцаган. — Готовит месть?

— Пытался, — усмехается Кир. — Нашёл каких — то лбов, думал мне тёмную устроить. Только он им не сказал, кто я такой. Я как представился, они бы — ыстро дёру дали. А главарь этот бывший сейчас снова с нами, приполз, хвост поджав, и попросился обратно, одному — то не здорово.

— И ты его пустил? — интересуется Азамат.

— Пустил, а что с ним делать? — вздыхает Кир. — Он противный, конечно, всё время скандалит и ноет, но хоть немного драться умеет, остальные — то так себе…

— А зачем вам драться? — спрашиваю я.

— Ну как зачем, — разводит руками Кир. — Мы ж не одни в городе! Вон эти, из клуба, думают, что они тут хозяева, типа это они пещеры на реке нашли, и больше никто не имеет права туда ходить. Или пустой дом, который на горе стоит, и с которого весь город видно, — это типа их место! Ну а потом начинают дразниться, девчонок наших щиплют, мелюзгу мутузят. Вот и приходится напомнить, кто в стае с хвостом!

— Да у вас там прямо войны, — говорю я. — Или мафиозные разборки.

Азамат некоторое время сидит в глубокой задумчивости.

Нам приносят ужин, и разговор временно затихает.

Наконец Азамат вытирает руки, откидывается на спинку кресла и окидывает Кира оценивающим взглядом.

— Слушай, сынок, а твоих друзей устраивает, что ты над ними главный?

— Конефно! — отвечает Кир с набитым ртом. — Я фшегжа главный!

— Прожуй и поясни, пожалуйста, — усмехается Азамат.

Кир спешно проглатывает.

— Я говорю, я всегда главный. В приюте многие слушались меня лучше, чем Гхана. Он меня за это просто ненавидел, потому что иногда пока я не скажу, его приказ никто не выполнял, а я не велел, пока он мне чего — нибудь не даст, мяса там или денег или ещё чего. Ну, я и с остальными делился в таком раскладе.

— А я думал, тебя в приюте не любили… — удивляется Азамат.