О детях и прочей нечисти

— Понятно, — кивает Кир и снова принимается ворошить ассортимент.

— Только я тебя очень прошу, — говорю, — выбирай то, что тебе действительно нравится, а не то, что кажется самым дешёвым. Это земные вещи, ты не можешь догадаться, какие из них стоят больше, а какие меньше.

Кир задумывается, потом оглядывается на меня и вешает обратно те два предмета, которые уже выбрал. Роется он основательно, явно считая это ответственным делом, и в итоге нагребает всякой яркой дребедени — красные, синие, зелёные штаны с узорчиками, рубашки всех цветов радуги, какие только допустимы для мальчиков, носки вырви — глаз и бельё в динозавриков. К этому добавляется кислотно — зелёная зимняя куртка, которая ему ужасно не к лицу, и такие же кроссовки. Ладно, изделия из кожи и меха мы лучше и правда в столице купим, а пока главное, чтобы ему нравилось и было тепло.

Ребёнок обозревает кучу барахла, которую принимается упаковывать лавочник, и задумчиво изрекает:

— Я с вами никогда за всё это не расплачусь…

Боже, как предсказуемо.

С тяжёлым вздохом беру его за плечи и разворачиваю к себе так, чтобы смотреть в глаза.

— Тебе не придётся ни за что расплачиваться. Родители покупают вещи своим детям, это нормально.

Кажется, я немножко перестаралась с доходчивостью — он вдруг пугается и втягивает голову в плечи. Приходится притянуть его поближе, погладить по голове и спине. Он уже почти с меня ростом, поэтому ощущение странное. Вроде ребёнок, а глаза вровень с моими. И это он ещё сутулится. Видимо, будет такой же гигант, как Азамат.

Мы возвращаемся к трактиру, гружёные огромными сумками. Азамат уже сидит в унгуце, а один из сыновей Лентяя держит на поводке Филина, выгулянного перед дорогой. Пёс машет нам хвостом, который у него не скрученный в колечко, как у лайки, а просто прямой, волчий такой, с длинным мехом. В карих глазах светится любопытство, Филин с огромным интересом обнюхивает хозяина в новой одежде.

— Ну, совсем другое дело, — удовлетворённо замечает Азамат, вылезая из унгуца, чтобы забросить сумки в багажник. — Такой приличный мальчик, не стыдно и при дворе показаться.

Кир кроит перекошенную рожу.

Мы забираемся в салон, делаем ручкой Лентяю и его сыновьям и отрываемся от земли. Филин решает понаглеть и забирается на сей раз на сиденье. Я строго грожу ему пальцем, но Азамат отмахивается.

— Пускай лежит на мягком, лететь долго.

Кир поначалу смотрит в окно, разглядывая горы, леса и огоньки, зажигающиеся в Худуле, но потом становится темно, Худул скрывается за предгорьями Ахмадула, и ребёнок отрубается щекой на собачьем боку. То — то, ночами не спать!

Азамат включает тихую музыку и подпевает себе под нос, уверенно ведя машину. Погода нынче ясная, луна восходит оранжевая в пол — неба.

Я же осваиваю новые мощности унгуца. Подключаю телефон к панели управления, вызываю на стекло перед собой экран телефона, после чего принимаюсь заниматься сетесёрфингом на тему обращения с приёмным ребёнком раннеподросткового возраста. Листаю статьи, просматриваю форумы… и чем дальше, тем печальней видится мне ближайшее будущее. От обычной ситуации с усыновлением детдомовского ребёнка наша отличается по двум пунктам: мы его не выбирали и не можем вернуть обратно.

Молоко у меня подпирает, постоянно напоминая про оставленного в столице Алэка — уже две ночи маму не видел, бедный. Я, правда, начала его прикармливать, поэтому для еды я ему уже не так необходима, Тирбиш с банкой детского питания его вполне устраивает. Но всё равно неправильно это, бросать его на несколько дней. Ладно, будем считать, что поездка за Киром — это ЧП, и в ближайшие месяцы ничего подобного не повторится.

Прилетаем мы под утро. За это время я успела начитаться историй усыновления до предынфарктного состояния, забрать у Азамата руль, чтобы он тоже почитал и поужасался, дать ему поспать и вернуть руль обратно. Кир просыпается только на подлёте и вместе с Филином прилипает к окну, восторженно рассматривая мой дом.

— Любуйся — любуйся, — говорю. — Это твой отец строил.

Когда мы выгружаемся и, сладостно разминая ноги, ползём к дому, навстречу нам выбегают мои коты. Честно говоря, когда я соглашалась взять ребёнкову собаку, я и думать забыла про котов, да и вообще что мы полетим на Дол. Коты тоже не сразу врубаются, что у них могут быть проблемы. Мчатся к нам, мявча и мурлыча, и едва добежав принимаются усердно тереться об ноги.

Филин и Кир замерли в нерешительности. Кир, правда, на котов не обратил внимания, он всецело поглощён рассматриванием дома. А вот пёс смешно растопырил лапы и вертит головой, пытаясь не упустить из виду ни одного из троих кошаков. Потом он издаёт негромкий вопросительный вяф. Кир оборачивается и наконец — то замечает котов. Я беру Электрона на ручки и глажу, а он всё норовит понюхать, чем пахнет у меня изо рта.

— Филин! Нельзя! Не смей! — вопит Кир, дёргая за поводок. Пёс, впрочем, кажется, ничего и не пытался сделать. Но чтобы успокоить хозяина, ложится на землю, демонстрируя полное отсутствие интереса к котам.

— Он у тебя кошек гоняет? — спрашиваю.