О детях и прочей нечисти

— Думаешь, сможем догнать?

— Надо попытаться. Пойдём скорее…

Мы чуть не бегом врываемся в лес, мчимся по натоптанной дорожке, где в тонком вчерашнем снегу отчётливо видны рельеф подошв и собачьи лапки. Однако стоит кронам над головой сомкнуться, как снег кончается, а на мёрзлой земле ничего не отпечаталось…

Азамат ещё некоторое время находит какие — то улики — треснувший под ногой сучок, обтрясённая от листьев ветка, клок собачьего меха на кусту, — но на очередной развилке дорожки и он теряет след. Стоит посреди леса, на лице страх и неверие, взгляд мечется…

— Боги, да что же я такое сделал? — шепчет. — Ну что ему не понравилось?

— Ты не виноват, — качаю головой. — Он просто никому не доверяет. Надо организовать поиски.

— Да, конечно, — Азамат поспешно кивает и принимается шарить по карманам в поисках телефона. — Проклятье!

— Дома забыл?

— Да нет… Погоди, а кошелёк — то где?

Я удивлённо моргаю: зачем ему кошелёк? Запускаю руки в свои карманы — а там ничего нет. Отлично.

— Да он не с пустыми руками ушёл, — хмыкаю. — В чём — то это даже разумно, вот только в горах деньги не помогут.

— Пойдём скорее домой, я позвоню с бука. Не приведи боги он на разбойника нарвётся, с деньгами — то!

— Как думаешь, он далеко ушёл? — спрашиваю на бегу обратно.

— Не знаю, когда он вышел, но светает сейчас примерно в девять, значит, у него было четыре часа по свету, а тропы здесь хорошие, идти нетрудно. Пару артунов мог отмахать уже!

Мы выскакиваем из леса обратно к дому, Азамат чешет впереди, я семеню следом. Внезапно Азамат тормозит так резко, что я в него впечатываюсь.

— Тихо, — он поднимает палец и нервно оглядывается. Видок у него тот ещё — сам бледный, волосы всклокоченные, лицо как будто вытянулось…

— Что такое? — спрашиваю шёпотом.

— Мне кажется, я слышал какой — то голос, — хмурится муж, поворачиваясь к лесу.

Я изо всех сил прислушиваюсь, но кроме ветра и скрипа деревьев ничего не слышу.

— Думаешь, он решил вернуться и заблудился? — предполагаю.

Азамат только качает головой и отворачивается. Вид у него совершенно убитый.

И тут уже я отчётливо слышу шаги.

Мы оба подскакиваем, как напружиненные, разворачиваемся в воздухе и впиваемся взглядами в гущу деревьев. Шаги приближаются.

— Больше одного, — хмурится Азамат. — Это может быть сторож с сыновьями.

Наконец между деревьями начинает что — то мелькать. Я не разбираю, что именно, а вот у Азамата глаза расширяются.

— Что там? — дёргаю его.

— Э — э…

Пока Азамат подбирает слова, я тоже начинаю различать. Из лесу к нам идут двое: Кир в своей кислотной куртке и прикормленный нами демон. Пёс трусит по другую сторону от демона. Азамат не выдерживает, срывается с места и бежит им навстречу. Я нерешительно следую за ним — не спугнуть бы лесного жителя…

Но он оказывается не из пугливых. Дойдя до крайних деревьев, останавливается и ждёт, пока мы подбежим. Кира он крепко держит повыше локтя, а Филина на поводке. Ребёнок выглядит жутко — бледный, перепуганный, на лбу царапина. Пёс тоже хвост поджимает. Когда Азамат приближается, Кир шарахается и съёживается, но Азамат, похоже, не замечает — сгребает его в охапку, поднимает над землёй и так держит, причитая.

Демон выпускает пленника и ухмыляется.

— Ваш? — спрашивает меня, когда я подбегаю.

— Наш, — вздыхаю тяжко. — Спасибо, что привёл. Давай собаку…

Лесной житель протягивает мне поводок. Рука у него человеческая, только украшена прозрачными коготками. Уши под волосами и правда мохнатые, торчат в стороны, шевелятся сами по себе.

— Ружьё утонуло, — сообщает демон. Голос у него сиплый, как у сиамского кота.

— Какое ружьё? — не понимаю.

Демон кивает на Кира.

— У него было.

Кир висит в руках у Азамата, как тряпочная кукла, и вид у него совершенно ошарашенный. Отец вцепился в него и только бормочет:

— Что ж я тебе плохого сделал, сынок, а? Ну чего ты испугался? Разве я тебя обидел?

— Говорил тебе, — скрипит демон, — не убьёт.

— Ты, может, зайдёшь поешь? — предлагаю демону. — Сливок, правда, нету, но масла дадим… или мяса.

Демон широко зевает, демонстрируя длинные клыки с вертикальной красной полосой каждый.

— Вечером, — отрезает он и встряхивает ухом.

— Хорошо! — охотно соглашаюсь. — Спасибо тебе огромное ещё раз!

Демон жмурится, фыркает и отворачивается, опускаясь на четвереньки. одновременно его рваная одёжка темнеет, вверх выстреливает пушистый хвост, и вот уже к лесу трусит огромный чёрный барс.

Азамат с Киром, как и я, провожают потрясёнными взглядами нашего лесного соседа.

— Считается, что они никогда этого не делают в присутствии людей, — произносит наконец Азамат и ставит Кира на землю. — Ладно, пошли домой. Боги, Кир, мы тут чуть с ума не сошли, я уже собирался созывать людей, чтобы прочёсывать лес с двух концов. Почему ты сбежал?

Ребёнок угрюмо молчит.