О детях Кощеевых

– Ладно, неважно, – к великому недовольству Демьяна тут же простила котов Юля, тем самым сведя на нет весь воспитательный эффект, широко зевнула и сунула ноги в плюшевые тапки-панды, стоящие рядом с дверью. Идея совать ноги в чьи-то, пусть и плюшевые, тела казалась Демьяну странной, но в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не лезут. – Дём, завтракать будешь?

– Ага.

– Жду на кухне.

– А поцеловать? – крикнул Демьян ей вдогонку.

Из коридора послышался смех, а потом Юля вбежала обратно в комнату, прыгнула на кровать, обняла его сзади за плечи и принялась покрывать поцелуями затылок. Демьян резко крутанулся, опрокинул ее и прижал к постели.

– Времени у нас благодаря твоим коням вагон, – сообщил он. – А у меня утро.

– Да, я чувствую…

– Так что…

Юля запрокинула голову, подставляя шею, Демьян потянулся к ней и наткнулся взглядом на котов. Все трое наблюдали за ними не мигая. Он с удовольствием бы вышвырнул их из комнаты, но после памятного второго раза, когда они с Юлей, выйдя из спальни, обнаружили в качестве подарка ворох снятой деревянной стружки и длинные следы когтей на исполосованной двери, она больше не разрешала ему проворачивать подобные фокусы.

– Давай сегодня переночуем у меня, – предложил Демьян, всё-таки дотянувшись до ее шеи. – Безо всяких соглядатаев…

Это должно было прозвучать с намеком на секс, но вышло с намеком на чью-то скорую смерть. Наверное, потому, что пока он говорил, Чума подобралась ближе и принялась вылизывать Юле лицо. Юля расхохоталась и… оттолкнула не кошку, а его.

– Посмотрим, – неопределенно ответила она. – Прости, Дём, но свой овощной смузи я сейчас хочу сильнее, чем секс.

– Ужас, – вздохнул Демьян, но Юлю отпустил. Впрочем, провал не стал для него неожиданностью, тащить ее в постель с утра оказалось занятием бесперспективным: Юлино либидо просыпалось не раньше обеда.

С кухни донеслось жужжание блендера. Демьян снова потер лицо руками. Он уже очень много лет предпочитал вставать не раньше половины десятого, да и Юля была отнюдь не жаворонком. На работу она обычно убегала к одиннадцати или двенадцати, зато возвращалась очень поздно. В принципе, Демьяна это устраивало, они оба ложились за полночь. Не устраивала его необходимость обитать в Юлиной квартире, к которой у него никак не получалось проникнуться любовью или хотя бы пониманием. Он предложил переехать к нему, но Юля наотрез отказалась. «У тебя кожаный диван», – улыбнулась она. «И как это нам мешает?» – не понял он. «Нам – никак, – ответила Юля и почесала подбородок запрыгнувшей ей на колени Чумы. – Но через неделю мне придется оплатить тебе покупку нового, а на эту зарплату у меня уже есть планы». Демьян плохо представлял, как здесь устроится, но, памятуя о Юлиной любви к этой квартире, он вовсе не был уверен, что она решится покинуть ее ради него, а значит, нужно было привыкать. На языке вертелось предложение подобрать что-то, что могло бы устроить их обоих, или хотя бы запланировать ремонт и обновление интерьера, но спросить прямо он не рискнул. Решил для себя, что еще рано для подобных разговоров.

Вообще, у Демьяна уже накопился целый список того, о чем надо было бы спросить, а он никак не мог набраться храбрости это сделать. И первым пунктом в его списке значился вопрос, знает ли Юля, что ему нельзя иметь детей. Да, они встречались всего полтора месяца. И с одной стороны, говорить об этом было слишком рано, а вот с другой – слишком поздно. Этот вопрос следовало задать до того, как он в первый раз ее поцеловал. Насколько странным был бы этот разговор? Кто вообще говорит о детях до того, как начать отношения? Но они сами уже не дети, и это ему отмерено непонятно сколько, а Юля вовсе не бессмертна. Да и Демьяна никак не оставляло ощущение, что они вместе не чуть больше месяца, а почти все последние двенадцать лет, к тому же Юля никогда не скрывала, что родить ребенка всё же планирует, даже если и придется растить его без отца. И Демьян очень хотел надеяться, что в своих видениях Юля узнала обо всех сторонах проблемы и имела их в виду, назвав главным тот факт, что он будет жить. Но чем больше Демьян об этом размышлял, тем меньше в это верилось. И всё же он продолжал молчать.

Демьян прекрасно понимал, что все его доводы против этого разговора – лишь оправдания, а на самом деле он просто боится, что этим всё и закончится. За ним уже расстилался шлейф из жирных косяков, за которые нельзя просто извиниться, а затем сделать вид, что ничего не произошло. И не было никаких гарантий, что Юля простит ему еще и это замалчивание.

Юля между тем вернулась в спальню, попивая из высокого стакана нечто явно крайне полезное, но больше всего напоминающее Демьяну его самые первые попытки варить зелья, достала из шкафа небольшую спортивную сумку и принялась складывать в нее вещи.

– У меня сегодня младшая группа, потом старшая, – поделилась она. – И мы с Мариной начинаем к конкурсу готовиться, так что рано не вернусь. Я тебе бутерброды сделала. Позавтракай.