О «Диалектике природы» Энгельса

Из рукописей Энгельса, включенных в «Диалектику природы», Бернштейн опубликовал только две: «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (в «Neue Zeit» за 1896 г.) и «Естествознание в мире духов» (в «Illustrirter Neue Welt Kalender fur das Jahr 1898»). В первом случае Бернштейн даже не указал, откуда, из каких материалов,из какого рукописного наследия Энгельса он взял публикуемый фрагмент. Спустя два года, публикуя вторую статью Энгельса, он вынужден был сообщить все же, что она является частью целого ряда статей по диалектике естествознания. Таким образом, уже в 1898 г. стало публично известно, что кроме двух опубликованных в Германии статей Энгельса имеется еще ряд других неопубликованных его работ по диалектике естествознания. Однако новых публикаций не последовало, и то самое главное, что было сделано Энгельсом для «Диалектики природы», пролежало без движения в течение 30 лет после его смерти. И вот, ког*ца уже готовилось первое издание всей рукописи «Диалектики природы», Бернштейн, понимая, очевидно, что от него потребуют ответа за то, что он преступно замуровал и не обнародовал незавершенный труд Энгельса, решил свалить вину на другого. Он заявил, что вскоре после смерти Энгельса тогдашний Центральный Комитет германской социал-демократии поручил члену партии и «выдающемуся ученому» (так его аттестует Бернштейн) Лео Аронсу исследовать оставшиеся математические и естественноисторические рукописи Маркса и Энгельса, чтобы указать, какие из них пригодны, для опубликования. Ароне, ло словам того же Бернштейна, отправился в Лондон и тщательно просмотрел все соответствующие манускрипты, из которых большая часть находилась у Элеоноры Маркс-Эвелинг, а другая часть— у Луизы Фрейбергер-Каутской. Свой отзыв Ароне сообщил лично Бернштейну, и этот отзыв, как и следовало ожидать, был совершенно отрицательным: по мнению Аронса, естественноисторические, или натурфилософские, работы Энгельса якобы устарели, а математический манускрипт Маркса представляет собой, дескать, ученическую работу. В свое оправдание Бернштейн говорил, что сомневаться в компетентности Аронса было нельзя, а искренность этого «прекрасного человека» (опять же по аттестации Бернштейна) тоже стояла 'вне всякого сомнения. Поэтому партия, по словам Бернштейна, — а под партией он подразумевал прежде всего самого себя, — отказалась от отдельного издания этих работ.

Но когда в СССР стало готовиться издание «Диалектики природы», у Бернштейна «вдруг» появилось сомнение: а 'правилен ли был отзыв Аронса (который к тому времени умер)? Вот тогда Бернштейн «спохватывается»: ведь приговор Аронса, именно по отношению к естественноисторическим работам Энгельса, уже потому не мог быть беспристрастным, что Ароне (по его же, Бернштейна, давнему признанию) был очень строгим эмпириком, и такие эмпирики очень отрицательно относятся к диалектике. Но спрашивается: если это Бернштейн знал и раньше, то почему он допустил, чтобы научная оценка рукописей Энгельса была поручена именно такому человеку, от которого заранее можно было ожидать отрицательного заключения? Не 'вернее ли предположить, что именно с целью получить такой, нужный Бернштейну, отзыв Аронсу при прямом содействии со стороны Бернштейна, а возможно, и по его настоянию, было дано такое поручение? Ведь Ароне был только исполнителем: он сделал то, что ожидал от него Бернштейн, так что главная вина в этом деле падает, конечно, на Бернштейна и на все оппортунистическое руководство германской социал-демократии.

Когда впервые была издана переписка Маркса и Энгельса, одним из редакторов которой был тот же БернШтейн, Ленин писал: «Как и следовало ожидать, эта Работа неудовлетворительна ни с технической, ни с идейной стороны. Бернштейну нельзя было браться, — после его печально-знаменитой «эволюции» к крайне oппортунистическим взглядам — за редактирование писем насквозь проникнутых революционным духом. Предисловия Бернштейна частью бессодержательны, частью прямo фальшивы, — например, когда вместо точной, ясной прямой характеристики оппортунистических ошибок Лассаля и Швейцера, разоблачаемых Марксом и Энгельсом, встречаешь эклектические фразы и выпады вроде того что «Маркс и Энгельс не всегда были правы против Лассаля»... Никакого иного содержания, кроме прикрытия и подкрашивания оппортунизма, в этих выпадах нет»[1]. К такому человеку, как Бернштейн, ненавидившему всеми фибрами своей души диалектику, попала в полное распоряжение рукопись «Диалектики природы»! И если Энгельс уже в 1885 г. мог опасаться, что его работа устареет, так сказать, «на корню» ввиду быстрого прогресса естествознания, то это опасение должно было возрасти спустя 40 лет, из которых 30 лет, по вине главным образом Бернштейна, забытая всеми рукопись пролежала без всякого движения. Но все же, попав в СССР, она получила, наконец, возможность выйти в свет и тем самым обрела вторую молодость и настоящую, жизнь.

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 24, стр. 262—263.

2. Энгельс и Эйнштейн