О «Диалектике природы» Энгельса

«Конечно, — предупреждал Ленин далее, — работа такого изучения, такого истолкования и такой пропаганды гегелевской диалектики чрезвычайно трудна, и, несомненно, первые опыты в этом отношении будут связаны с ошибками. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон, ...комментируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история...» дает «необыкновенно много»[2].

[2] Там же.

Вдумаемся глубже в эти ленинские слова. Ленин предупреждает о больших трудностях, о неизбежных ошибках в таком сложном и необычайно трудном деле, как изучение, истолкование и пропаганда диалектики, которое не может быть оторвано от ее творческой разработки. И снова Ленин предупреждает о необходимости оперировать не случайно выхваченными примерами, а образцами применения диалектики Марксом, равно как ее образцами, взятыми из самой жизни современного общества. А это последнее требует глубокого марксистского анализа этой жизни и отнюдь не сводится к тому, чтобы показывать пальцем на первое попавшееся на глаза явление, потом — на следующее и т. д.: «вот — скачок, вот — революция, а вот — противоречие». Это «вот» есть свидетельство нежелания браться за трудное и сложное дело, вести которое призывал Ленин, а вместо этого ограничиться легким и простым занятием — приведением примеров: «вот — одно, а вот — другое».

Особенно такой подход оказывается несостоятельным в области естествознания, где продолжающаяся революция ставит действительно глубочайшие философские вопросы и где способ приведения примерчиков может только оттолкнуть серьезных ученых от диалектики.

Научиться философам по-настоящему помогать естествоиспытателям — к этому призывал Ленин. Он писал: «Современные естествоиспытатели найдут (если сумеют искать и если мы научимся помогать им) в материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы, которые ставятся революцией в естествознании и на которых «сбиваются» в реакцию интеллигентские поклонники буржуазной моды»[1]. Поставив задачу такого именно изучения диалектики, не по школярскому шаблону, а по строго научному образцу, Ленин резюмирует: «Без того, чтобы такую задачу себе поставить и систематически ее выполнять, материализм не может быть воинствующим материализмом. Он останется, употребляя щедринское выражение, не столько сражающимся, сколько сражаемым»[2].

[1] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 31.

[2] Там же.

Так высоко поднимал Ленин задачу изучать диалектику по-диалектически.

Если бы из тех разделов книги Энгельса, которые посвящены отдельным отраслям естествознания, самые важные части были бы перенесены в общие разделы, где соответствующий естественнонаучный материал превращался бы в простые иллюстрации для диалектики, то мы поймем, насколько все это было бы недопустимо со всех точек зрения и насколько это ухудшало бы книгу Энгельса. Из научного исследования по диалектике естествознания, какой ее задумал Энгельс и какой она все яснее уже выступала в его записях, она искусственно была бы превращена в значительной мере в книгу, построенную по схеме: «положение — пример». Это затруднило бы понимание существа задуманной и частично уже проделанной Энгельсом работы и создало бы у малоосведомленного читателя впечатление, будто Энгельс собирался писать не научное исследование, а учебник по чуждому Энгельсу методу сведения диалектики к сумме примеров.

Глава VIII. Судьба книги

Говорят, что книги, как и люди, имеют свою судьбу.

Их судьбу составляет то, как они задумывались и писались, как они были приняты широким кругом читателей, как одни из них забывались, не оставив после себя следа, а другие, напротив, становились настольными и о них помнили, их читали много лет спустя после их выхода в свет; наконец, особый интерес представляют те книги, которые обрели как бы вторую жизнь и привлекли к себе новый интерес в совершенно иной исторической обстановке, в других условиях.

Но есть книги — их не так уж много, — которые не успели родиться на свет, их авторы ушли из жизни, не закончив их, оставив рукописи в виде незавершенных набросков и планов. История знает три таких случая, которые относятся к учению марксизма: это — II и III тома «Капитала» Маркса, «Диалектика природы» Энгельса и «Философские тетради» Ленина. Из них наиболее отработанными были два тома «Капитала», которые Энгельс после смерти Маркса сумел довести до конца. «Диалектика природы» оказалась значительно более далекой от завершения и была опубликована в том ее виде, в каком она осталась после смерти Энгельса. Еще дальше от своего завершения стоят ленинские «Философские тетради», о которых мы не будем говорить в данной работе.