О дивный новый мир. Остров

— Помяни черта… — сказал он. — Или, точнее, прочитай написанное чертом.

И он поднял листок, чтобы она смогла рассмотреть его.

Сузила бросила лишь беглый взгляд.

— А, вы об этом, — сказала она. — Как жаль, что благих намерений недостаточно, чтобы писать хорошие стихи.

Она вздохнула и покачала головой.

— Я старался вообразить своего отца в виде генцианы, — произнес он. — Но постоянно лезет в голову образ большой кучи дерьма.

— Даже кучу дерьма, — заверила она его, — можно увидеть генцианой.

— Но только, если я правильно понял, в том чистом месте между мыслью и молчанием?

Сузила кивнула.

— Как туда попасть?

— Туда не надо попадать. Оно само приходит к тебе. Или, если разобраться, оно уже здесь.

— Вы как маленькая Радха, — почти пожаловался он. — Обе попугаями повторяете то, о чем писал Старый Раджа в самом начале своей книги.

— Если мы повторяем его слова, — заметила она, — то лишь потому, что в них заключена истина. Не повторяя их, мы бы проходили мимо реальных фактов.

— Фактов чьей реальности? — спросил он. — Уж точно не моей.

— Не в данный момент, — согласилась она. — Но если бы вы проделали то, что рекомендует проделать Старый Раджа, она могла бы оказаться и вашей тоже.

— А у вас самой были проблемы с родителями? — спросил он, немного помолчав. — Или вы всегда могли увидеть кучку говна в виде цветов?

— Не в нежном возрасте, — ответила она. — Дети по необходимости манихейские дуалисты. Это цена, которую мы все вынуждены платить за основные навыки существования в виде обычных людей. Видеть дерьмо как генцианы или, скорее, видеть цветы и дерьмо как Генцианы с большой буквы — такая способность приходит с годами после длительной учебы.

— Так как же вы обходились со своими родителями? Просто усмехались и выносили невыносимое? Или ваши отец и мать были людьми сносными?

— Сносными по отдельности, — сказала она. — Особенно отец. Но совершенно невыносимыми вместе — прежде всего потому, что не могли выносить друг друга. Энергичная, веселая, открытая по натуре мама вышла замуж за настолько законченного интроверта, что все время действовала ему на нервы. Даже, как я подозреваю, в постели. Она никогда не прекращала стремиться к общению, а он не пытался даже начинать. В результате он считал ее неискренней пустышкой, а она называла его человеком бессердечным, высокомерным и лишенным нормальных человеческих чувств.

— А я-то уже подумал, что вы здесь мудрее нас и не попадаетесь в такого рода ловушки.

— Мы учимся быть мудрее, — сказала она. — Девочкам и мальчикам читают специальные лекции, объясняющие, чего им ожидать от людей с совершенно иной, чем у них самих, психикой, с другим типом темперамента. К сожалению, порой выясняется, что эти лекции не всегда дают нужный эффект. Не говоря уже о тех особых случаях, когда психологическая пропасть между людьми слишком широка, чтобы перебросить через нее мост. Короче, факт остается фактом: совместная жизнь у моих родителей не сложилась должным образом. Они влюбились друг в друга — бог весть почему. Но стоило им окончательно сблизиться, как она стала постоянно обижаться на его отчужденность, а ее неизменно веселый и общительный нрав доставлял ему только чувство неловкости и неприязни. Причем мои симпатии всегда оставались на стороне отца. И физически, и характером я больше пошла в него и почти нисколько — в маму. Помню, еще маленькой девочкой я буквально вся сжималась от ее избыточной энергии. Она олицетворяла для меня постоянные попытки вторжения в мой внутренний мир. И до сих пор ничего не изменилось.

— Вам приходится часто встречаться с ней?

— Очень редко. У нее есть своя работа, свои друзья. В нашем обществе слово «мать» обозначает лишь функцию. Когда функция положенным образом исполнена, титул как таковой отпадает; бывший ребенок и женщина, которую до поры звали его матерью, выстраивают между собой иного рода отношения. Если они ладят между собой, то видятся часто. В противном случае их пути расходятся. Никто не ожидает от них тесных контактов, и подобные контакты не приравниваются к любви, не считаются чем-то особенно показательным.

— Значит, теперь все хорошо. А как было тогда? Что происходило, когда вы еще оставались ребенком, жившим между двумя людьми, неспособными преодолеть глубокую трещину, разделявшую их? Мне самому отлично знаком конец этой сказки: «И жили они потом долго и несчастливо».

— А я и не сомневаюсь, — сказала Сузила, — что если бы мы родились не на Пале, то жили бы долго и несчастливо. На деле же мы справились, учитывая все обстоятельства, на удивление хорошо.

— Как же вам это удалось?

— А нам не пришлось даже прикладывать усилий: все было сделано за нас. Вы уже прочитали, что писал Старый Раджа об избавлении от двух третей печалей, которые надуманны нами самими и излишни?

Уилл кивнул:

— Я как раз остановился на этом месте, когда вы пришли.