О дивный новый мир. Остров

— Поймите, речь не идет о том, чтобы настраивать детей против кого-либо. Поощряются разумные поступки и добрые чувства, целью становится понимание причин недовольства своей семьей и поиск возможных путей их устранения. Если ребенку неуютно в его основном доме, мы делаем все, чтобы он почувствовал себя счастливым в одном из пятнадцати или двадцати альтернативных. А тем временем его родители проходят тактичную терапию под руководством других членов их КВП. Как правило, через несколько недель родители полностью готовы к воссоединению семьи, а дети лишь рады вернуться. Но не следует думать, — добавила она, — что дети уходят в другие семьи только в том случае, если они несчастны или возникают проблемы. Они проделывают это постоянно, как только чувствуют необходимость сменить обстановку или приобрести какой-то новый жизненный опыт. И это не просто праздное любопытство, сплошные удовольствия. Куда бы они ни направились в качестве приемных, дети приобретают не только иные права, но и обязанности тоже — к примеру, расчесать шерсть собаке, почистить птичью клетку, посидеть с младенцем, пока его мать занята чем-то другим. Ответственность идет бок о бок с привилегией — но все равно это не сравнимо с вашими душными телефонными будками. Чувство долга и привилегия свободы нераздельны в огромной открытой семье, где ничто не предопределено раз и навсегда, где представлены люди семи возрастных генераций, десятки разных профессиональных навыков и талантов, где ребенок познает все самые значимые вещи, какие предстоит пережить человеку, не исключая и страданий, — работу, игры, любовь, старение, болезни и неизбежную однажды смерть…

Она замолкла, думая о Дугалде и матери Дугалда. А потом намеренно сменила тон:

— Да, но что же это я! Настолько увлеклась рассказом о наших семьях, что даже не спросила, как вы себя чувствуете? Выглядите вы намного лучше, чем во время нашей предыдущей встречи.

— Благодаря заботам доктора Макфэйла, но также стараниям некоего лица, которое, как я подозреваю, практикует медицину без соответствующей лицензии. Что, черт возьми, вы со мной сделали вчера днем?

Сузила улыбнулась.

— Вы все сделали сами, — заверила она его. — Я лишь нажимала на нужные кнопки.

— Какие кнопки?

— Кнопки памяти, кнопки воображения.

— И этого оказалось достаточно, чтобы погрузить меня в гипнотический транс?

— Что ж, называйте это так, если хотите.

— А как еще можно это назвать?

— Зачем вообще придумывать какие-то ярлыки? Названия лишь вызывают все новые и новые вопросы. Почему не удовлетвориться знанием о том, что с вами произошло?

— Но что именно произошло?

— Что ж, для начала мы с вами установили в некотором роде контакт, не так ли?

— Мы, несомненно, сделали это, — согласился он. — Но мне показалось, что я при этом едва ли даже взглянул на вас.

Зато он посмотрел на нее сейчас. Смотрел и гадал, кто она такая на самом деле — это маленькое и странное создание, что скрывалось за гладкой и серьезной маской на ее лице, что видели ее темные глаза, отвечавшие ему столь же пристальным взглядом, и о чем она в этот момент думала.

— А как вы могли тогда взглянуть на меня? — спросила она. — Вы же отправились на каникулы.

— Или был насильственно отправлен?

— Насильственно? Нет! — Она помотала головой. — Вас, скажем так, проводили, помогли с отбытием.

Они немного помолчали.

— Вы когда-нибудь пробовали, — спросила она затем, — заниматься серьезной работой, когда рядом был ребенок?

Уилл вспомнил о маленьком соседе, предложившем помочь покрасить мебель в столовой, и даже рассмеялся над тем, как был тогда раздражен.

— Бедный малыш! — продолжала Сузила. — Он преисполнен самых добрых намерений. Ему так хочется вам помочь.

— Да, но только потом весь ковер оказывается измазан краской, а следы его пятерни украшают стены…

— И потому в итоге вам приходится избавляться от него. «Пойди побегай, мой дорогой! Поиграй в саду!»

Снова воцарилось молчание.

— Ну и что же? — не выдержал он.

— А вы не поняли?

Уилл покачал головой.

— Что происходит, когда вы заболеваете или получаете травму? Кто вас излечивает? Кто заживляет раны и избавляет от инфекции? Вы сами?

— Кто же еще?

— Вы? — усмехнулась она. — Вы? Человек, которому больно, кого беспокоят мысли о грехах и деньгах и тревожит собственное будущее? Неужели вы всерьез считаете себя способным сделать все необходимое самостоятельно?

— А! Кажется, начинаю понимать, к чему вы клоните.

— Наконец-то! — поддразнила она.

— Нужно отправить меня играть в саду, чтобы не мешал взрослым спокойно делать свою работу. Но кто такие эти взрослые?

— Вопрос не ко мне, — ответила она. — Поинтересуйтесь у нейротеолога.

— А это еще что значит?

— В точности то, что вам слышится. Это профессионал, который воспринимает людей с точки зрения Божественного Света Пустоты и одновременно вегетативной нервной системы. Взрослые в данном случае обладают сведениями и о работе сознания, и о физиологии.

— А дети?

— Дети — это такие маленькие существа, которые считают, что понимают все лучше взрослых.

— И потому их лучше отослать побегать или поиграть?

— Точно.