О дивный новый мир. Остров

«Прийти сюда пешком! Это же совершенно немыслимо!» — словно хотел выразить он своими вопросами. Но если она это сделала, то какое ей понадобилось мужество!

— Да, я проделала весь путь пешком, мой малыш, — ответила она с игривой нежностью.

Поднятая рука женщины соскользнула вниз, обвила тонкое и стройное тело юноши, прижала его к себе, поглотив его фигурку в свободных складках материи у своей необъятной груди, а потом отпустила на волю.

— У меня вдруг проявился один из моих обычных Импульсов. — Как сразу заметил Уилл, она умела говорить так, что собеседник мог действительно слышать заглавные буквы в словах, которые ей хотелось выделить особо. — Мой Внутренний Голос сказал: «Отправляйся и познакомься с Незнакомцем в доме доктора Роберта. Иди же!» «Как, прямо сейчас? — спросила я. — Malgré la chaleur?[91]» А мой Внутренний Голос от таких вопросов быстро теряет терпение. «Придержи свой глупый язык, женщина, — сказал он. — Исполняй то, что тебе велено». И вот я здесь, мистер Фарнаби.

С протянутой перед собой рукой, вся в облаке крепкого аромата сандалового масла она подошла ближе к нему.

Уилл склонился к толстым, сплошь покрытым драгоценностями пальцам и пробормотал нечто, заканчивавшееся словами «ваше высочество»…

— Баху! — окликнула она, пользуясь царственной прерогативой обращаться к любому просто по фамилии.

Откликаясь на давно ожидаемый вызов, актер второго плана тоже вошел в комнату и был представлен как Его Превосходительство Абдул Баху, посол Ренданга.

— Абдул Пьер Баху — car sa mère est parisienne[92]. Но английский он выучил в Нью-Йорке.

«Он выглядит, — подумал Уилл, пожимая послу руку, — как Савонарола, но Савонарола с моноклем и в костюме от одного из лучших лондонских портных».

— Баху, — сказала Рани, — это Мозговой Трест Полковника Дипы.

— Если ваше высочество позволит мне высказать свое мнение, то это определение чрезвычайно льстит мне, но в нем содержится явная недооценка личности самого полковника.

Его манеры говорить и держаться были учтивыми почти до степени иронии, пародии на смирение и самоуничижение.

— Мозги, — продолжал Баху, — находятся в положенном им месте, то есть в голове. А что касается меня, то я — скорее часть симпатической нервной системы Ренданга.

— Et combien sympathique![93] — подхватила Рани. — Но помимо прочего, мистер Фарнаби, Баху — это Последний Истинный Аристократ. Видели бы вы его загородную резиденцию! Это нечто из «Тысячи и одной ночи»! Стоит только хлопнуть в ладоши, и сразу шестеро слуг спешат исполнить ваше желание. Устраивается день рождения, и получается настоящий fête nocturne[94] в саду. Музыка, напитки, танцующие девушки, двести одних только факельщиков. Жизнь Гаруна аль-Рашида, но со всеми современными удобствами.

— Звучит весьма завлекательно, — сказал Уилл, вспомнив деревни, через которые проезжал на белом «Мерседесе» полковника Дипы: хижины со сплетенными из прутьев стенами, мусор повсюду, дети, страдающие от офтальмии[95], скелетообразные собаки, женщины вдоль дороги, сгибающиеся от непомерной тяжести своей ноши.

— И какой утонченный вкус, — не унималась Рани. — Столь высокоорганизованное сознание, но в придачу ко всему, — она понизила голос, — такое глубокое и точное понимание Божественной Сущности.

Мистер Баху склонил голову, и воцарилось молчание.

Муруган между тем придвинул стул. Даже не бросив назад и легкого взгляда, в своей королевской уверенности, что, согласно самой природе вещей, непременно найдется кто-нибудь и убережет от оплошности и потери чувства собственного достоинства, Рани опустилась на сиденье всей тяжестью своих ста килограммов.

— Надеюсь, вы не воспринимаете мой визит как непрошеное вторжение? — обратилась она к Уиллу. Он заверил ее в обратном, но она продолжала извиняться. — Я бы непременно прислала уведомление, — говорила она, — попросила бы вашего согласия. Но мой Внутренний Голос твердил: «Нет, ты должна пойти сейчас же». Почему? Я даже не знаю. Но не сомневаюсь, что по ходу беседы мы это выясним.

Она уставилась на него своими большими навыкате глазами и загадочно улыбнулась:

— Но прежде всего скажите, дорогой мистер Фарнаби, как вы себя чувствуете?

— Как видите, мэм, я в прекрасной форме.

— В самом деле? — Вытаращенные глаза так пристально стали изучать его лицо, что ему стало немного неловко. — Как я понимаю, вы из тех героически стойких мужчин, которые будут заверять друзей, что с ними все прекрасно, уже лежа при смерти.

— Вы мне льстите, — сказал он. — Но если честно, я действительно в хорошей форме. Что невероятно, принимая во внимание все обстоятельства. Это почти чудо.

— Чудо, — сказала Рани, — это именно то слово, которое я употребила, когда услышала о вашем спасении. Это и было настоящее чудо.

— «Удача повернулась ко мне лицом, и Провидение хранило меня», — снова процитировал Уилл строку из «Едгина».

Мистер Баху хотел рассмеяться, но, заметив, что Рани не уловила юмора и не знала источника цитаты, передумал. Вместо смеха он вовремя разразился громким кашлем.