О дивный новый мир. Слепец в Газе [Авторский сборник]

Беппо дружелюбно присвистнул, Стейтс просто кивнул, и теперь наступила очередь Бивиса. Являлась ли его улыбка на самом деле тем, чем казалась, – туманной и искусственно дружеской? Или же в ней таилось нечто более значительное – насмешливое напоминание о его постоянном позоре? Хью повернулся и заспешил прочь. С какой стати, внутренне не унимался он, нужно приходить на эти идиотские вечеринки? Ходить снова и снова до тех пор, пока не убедишься, что это совершенно бессмысленно и утомительно…

Марк Стейтс повернулся к Энтони.

– Ты понял, кто это был? – спросил он.

– Кто? Ледвидж? Он что-то собой представляет?

Стейтс объяснил.

– Гогглер! – расхохотался Энтони. – Ну конечно же! Бедняга Гогглер! Как же грубо мы с ним обходились!

– Вот поэтому я все время притворялся, что не знаю его, – сказал Стейтс, улыбнувшись своей анатомической улыбкой с жалостью и презрением. – Думаю, было бы милосердно, если бы ты сделал то же самое. – Защита Хью Ледвиджа доставляла ему истинное удовольствие.

«Совершенно бессмысленно и утомительно, да и унизительно, – думал Хью, – и унизительно тоже. В этом всегда присутствует толика унижения. Какой-то Бивис издевательски улыбается, а этот Джерри Уотчет ведет себя, как грубый извозчик…»

За его спиной на лестнице послышались шаги.

– Хью! Хью!

Он виновато вздрогнул и обернулся.

– Почему вы вдруг решили улизнуть, не попрощавшись со мной?

– Мне показалось, что вы очень заняты, – начал он, пробуя шутливый тон, когда, сощурившись, разглядел Элен сквозь очки. Затем он умолк, внезапно изумившись, с почти благоговейным страхом.

Она стояла на три ступеньки выше, чем он, одной рукой держась за перила, а распластанные пальцы другой касались стены напротив. Ее поза была такой, что она вот-вот готова была полететь вниз. Что же, какое чудо вдруг произошло с ней? Вспыхнувшее лицо, представшее перед ним, казалось, сияло внутренним светом. Это была не Элен, а какое-то сверхъестественное существо. В присутствии такой неземной красавицы он и сам запылал, вместо того чтобы пошутить и напустить на себя всезнающую мину.

– Занята? – откликнулась она. – Да я всего лишь танцевала. – И это прозвучало так, как если бы пророк Моисей сказал изумленным израильтянам: «Я всего-навсего беседовал с Иеговой». – Это неуважительный ответ, – продолжила она. Затем быстро, как будто новая и любопытная мысль внезапно пришла ей в голову, проговорила: – Или ты рассердился на меня за что-то? – добавила она с другой интонацией.

Он начал с того, что покачал головой, но, слегка поразмыслив, почувствовал за собой необходимость легко улыбнуться.

– Нет, я не рассержен, – пытался объясниться он, – просто я не очень общителен.

Сияние, исходящее от ее лица, казалось, превратилось в дрожание ослепительного пламени. Необщителен! Это и в самом деле было на удивление забавно! Танец сделал ее тело гибким, преобразив плоть в дух. При мысли о том, что кто-либо мог быть (нелепое слово!) необщительным, что можно было испытывать иное чувство, кроме всепоглощающей любви, она от души засмеялась.

– Какой ты смешной, Хью!

– Я рад, если ты действительно так думаешь. – В голосе его слышались оскорбленные нотки.

Шелк ее платья резко зашуршал; от ее щек повеяло прохладным ароматом духов – и вот она стоит всего на одну ступеньку выше, чем он, в опасной близости.

– Ты не обиделся на то, что я сказала, будто ты смешной? – спросила она.

Он снова поднял глаза так, что ее лицо оказалось на одном уровне с ним. Успокоенный тем, что оно выражало искреннее участие, он покачал головой.

– Я не имела в виду, что ты глуп, – пояснила она. – Я хотела сказать… в общем, ты понимаешь… мил и забавен. Забавен, и я тебя очень люблю.

При обстоятельствах лично прискорбных хорошо организованное дурачество всегда действует как надежная защита. Улыбаясь, Хью приложил правую руку к сердцу. Он хотел сказать ей: «Je suis рénétré de reconnaissance»[128] – в ответ на объяснение в любви. Элегантная, но злая шутка, псевдогероический жест были бы немедленной и автоматической реакцией на ее слова. «Je suis рénétré…»

Элен не дала ему времени закончить очередной розыгрыш. В ответ на его слова она положила обе руки ему на плечи и поцеловала его в губы.

В течение секунды он был полон непомерного удивления, смятения и какого-то удушающего, бессвязного восторга.

Элен слегка подалась назад и взглянула на него. Он сильно побледнел и выглядел, словно увидел привидение. Она улыбалась, потому что он был в этот момент чрезвычайно смешным, потом нагнулась и снова чмокнула его.