О дивный Новый Свет!

Карета для «идальго» была намного проще, без всяких украшений и занавесочек на окнах, а за купцами прислали третью – веселенького синего цвета, после чего мы тронулись в путь. Наш рыдван почти сразу остановился – мы уже прибыли на центральную площадь, названную ацтекским словом «сокало» (хотя в этих местах ацтеков никогда не было). Сеньор алькальде помог княгине выйти из кареты, и мы оглянулись по сторонам.

Город был весьма богатый, что меня не удивило, ведь вся торговля с Восточной Азией проходила через его порт. Сокало представлял собой весьма длинную и узкую площадь, на нижнем конце которой находилась красивая церковь Богородицы, рядом с которой по обе стороны простирались торговые ряды. Сверху находились мэрия и двухэтажное здание, про которое мне сеньор алькальде, понизив колос, сказал, что там находится «la santísima inquisición» – святейшая инквизиция. Чуть ниже возвышались несколько частных домов, похоже, принадлежавших самым богатым людям города. Самым красивым был дом мэра, находившийся в левом верхнем углу. Но два дома были еще больше – один строгий, без архитектурных излишеств, другой – покрытый португальским цветным кафелем и плохо гармонировавший с другими строениями.

В центре выбеленного фасада дома мэра располагались высокие ворота – всадник мог туда въехать, даже не наклонившись. Слева и справа – еще по одним воротам, поменьше – вероятно, для слуг. Над каждыми из них – окна с балкончиками, закрытые тяжелыми ставнями. Третий этаж окаймляла крытая деревянная галерея с четырьмя дверьми. На галерее стояли три девушки в длинных платьях и глядели на нас, обмахиваясь веерами.

– Мои дочери, – сказал сеньор алькальде. – Надеюсь их представить вашему превосходительству.

Открылись тяжелые створки ворот, и карета въехала в прелестный внутренний двор. Вокруг цвели экзотические деревья, пели птицы, и журчали сразу два фонтана. В тени деревьев были накрыты два столика – один побольше, один, чуть подальше, поменьше, и более изысканно накрытый. Если на улице было очень жарко, и я успел сильно вспотеть, то здесь было намного прохладнее, то ли из-за фонтанов и деревьев, то ли из-за того, что толстые каменные стены действовали как своего рода терморегуляторы. Третий столик располагался чуть поодаль, где, наверное, было жарче.

– Сеньора княгиня, сеньор князь, будьте добры, вот ваши места, – сказал, низко кланяясь дворецкий – судя по внешности, метис – указывая нам на столик поменьше, где уже сидел наш друг Хуан Альтамирано. Увидев на, он вскочил, поцеловал руку княгине и крепко обнял меня. Вместе с нами за него сели сам сеньор Гонсалес и Лусьенте, а также его жена, сеньора Пилар Флорес де Гонсалес и Лусьенте, такая же маленькая, как и ее муж, но намного более стройная. Через две минуты, к нам присоединились сеньориты Гонсалес, дочери мэра.

Оказалась, что старшая из них, Грасиэла, немного говорит по-английски. Лиза успела с моей помощью подучить этот язык, и женская часть стола заговорила о нарядах, об украшениях, и о прочих мелочах, которые волнуют женщин всех времен и народов. Впрочем, вскоре все переключилась на литературу. Оказалось, что Лиза читала и Сервантеса, и Лопе де Вегу, по-русски, конечно. Как подобные дискуссии удавались на ломаном английском, мне непонятно по сей день.

Наших «идальго» посадили за другой, большой стол; вскоре к ним присоединились наш старый знакомый де Аламеда и другие офицеры. А «купцы» за третьим столом сначала были одни, но вскоре начали заходить богато одетые люди, которые сначала подходили к нам, чтобы быть нам представленными сеньором Гонсалесом, а затем садились за третий стол. Их было шесть человек, но мне запомнились двое – седоватый и уверенный в себе сеньор Родриго Торрес Овьедо, и слащавый и сразу не понравившийся мне Алехандро Пенья Суарес.

После того, как все расселись, а нам принесли охлажденного белого вина, мы с доном Хуаном и мэром заговорили о своем, «о девичьем», так сказать. Сначала я, по просьбе сеньора алькальде, рассказал немного о Русской Америке. Конечно, я не стал говорить, насколько нас было мало, и что пока у нас всего два поселения – Росс и Николаевка, не считая индейских деревень под нашим покровительством. Узнав, что Русской Америке принадлежит все калифорнийское побережье, включая и Нижнюю Калифорнию, он побледнел и проблеял, что эти земли были объявлены испанскими доном Кабрильо, на что я ответил, чуток покривив душой, что их объявил российскими еще казак Семен Дежнев. Я не стал говорить, что родится он только через шесть лет, а вместо этого добавил, что я послал через сеньора Альтамирано предложение по разграничению территории, и что Россия намерена снять все возможные вопросы путем переговоров и, возможно, определенных шагов финансового характера. Что Хуан и подтвердил, в свою очередь присовокупив, что находит наши предложения вполне приемлемыми.