О дивный Новый Свет!

Я добавил, что наш корабль является кораблем купеческим, который любезно согласился доставить нашу делегацию в Санта-Лусию. Мэр кивнул – у испанцев дворянство не занимается коммерцией, но путешествие на купеческих кораблях предосудительным для дворян действием никак не является. На что тот ответил, что господа Торрес и Пенья – купцы, и что, вероятно, сейчас за соседним столом проходит дискуссия как раз на эту тему – что купить, что продать, и за какую цену.

Я заметил, что сеньор Поросюк, сидевший с краю "купеческого" стола, вдруг начал на вполне сносном испанском общаться с сеньором Пеньей, но не обратил на это внимания. А зря… Просто в этот самый момент принесли первое – посоле, суп из вымоченной и набухшей кукурузы, а затем и второе – жаркое из баранины с местными травами и кукурузными лепешками. Было очень вкусно, и разговоры перешли в кулинарную сферу.

После обеда, дон Хуан встал и, поклонившись, объявил, что ему придется завтра на рассвете уехать в Мехико, и что он просит прощения за то, что ему придется нас покинуть. После того, как он, еще раз облобызав Лизину руку и тепло распрощавшись со мной, ушел, сеньор Гонсалес неожиданно произнес:

– Дон Алесео, вы мне написали, что у вас есть кое-какие предложения.

– Да, сеньор Гонсалес. Мы хотели бы торговать с вашими купцами напрямую. Для этого мы могли бы соорудить здесь факторию и контору, а также более длинный причал. И мы готовы платить определенную сумму за эту привилегию.

– Хорошо, дон Алесео, полагаю, это и в наших интересах. А как насчет захода наших кораблей в ваши воды?

– Сеньор алькальде, этот вопрос можно обсудить отдельно. Но вряд ли ваши галеоны смогут тягаться с нашими кораблями, такими, как «Святая Елена», как в скорости, так и в грузоподъемности. Дорога туда и обратно для нас займет намного меньше, чем дорога для вас только туда.

– Ладно, дон Алесео, давайте вернемся к этой теме в более позднее время. Вы еще намекнули, что у вас есть кое-какие новости для меня лично?

– Именно так, сеньор Гонсалес. При разборе бумаг, которые мы нашли на пиратском корабле, мы наткнулись на документ, в которых упоминается ваш отец, сеньор Луис Гонсалес и Лусьенте.

Сеньор мэр посмотрел на бумагу и побледнел.

– Значит, это правда, – пробормотал он. – Это документ из Манилы про то, что мы выиграли тяжбу за нашу тамошнюю собственность. Мы так и не получили никакой весточки от манильского суда. А когда отец послал туда человека, то оказалось, что здание суда сгорело вместе с архивами; вполне вероятно, что оно было подожжено, но считалось, что все документы, доказывающие, что правомерным собственником являлся мой отец, сгорели. Спасибо, дон Алесео, что вы хотите за эту бумагу?

– Сеньор Гонсалес, она ваша. Я рад, что справедливость наконец-то восторжествует.

– Тогда, дон Алесео, я ваш должник.

4. Чем вы, гости, торг ведете?

Мы и не рассчитывали на столь удачное начало наших взаимоотношений с местными властями. Мэр города, когда мы прощались перед тем, как сесть в карету, еще раз сказал нам, что он навсегда наш должник, и с радостью принял наше приглашение на ответный визит на следующий же день, а именно понедельник, 27 августа, в сопровождении своей супруги, дочерей, и небольшой свиты, состоявшей из местных дворян и их жен и дочерей.

Наши девушки-поварихи нашли чем украсить обеденный зал, а часть его освободили от мебели под танцевальный пол. Восторги от русской кухни (особенно понравились, как ни странно, пельмени и салат оливье, а также вина из корабельного погреба) сменились изумлением, когда один из наших "купцов", Саша Печерский, сел за рояль и заиграл "В лесу прифронтовом". И мы с Лизой, объявив, что этот танец ныне весьма популярен при дворе князя Новой России, вышли и станцевали вальс. Некоторые из присутствующих дам смотрели поначалу с некоторым осуждением, но дочери сеньора алькальде упросили мать разрешить им попробовать, и три лучших танцора из наших «идальго» бережно повели их по танцполу. А затем и сама донья Пилар попросила нас научить их с супругом этому танцу – и мы с Лизой провели небольшой класс, оказавшийся хитом вечера, хотя я, в отличие от любимой супруги, танцевал лишь немногим лучше среднестатистического карнавального медведя. А потом на танцпол вышли все, кто был в паре – включая дам, которые ранее смотрели столь неприветливо.