О доблестном рыцаре Гае Гисборне

– Еще бы меня это устраивало!.. Вы уничтожаете светлый дух рыцарства! Вы отменяете ордалии, испытания огнем и водой, даже покусились на Божий Суд!.. Это чтоб я вас не мог вызвать? Или все-таки ответите на мой вызов?

Он стоял перед ним, могучий, наглый и насмехающийся, а за его спиной рыцари начали посмеиваться, на шерифа поглядывать с растущим презрением.

Гай покачал головой.

– Нет, я королевский шериф, потому не могу выходить на Божий Суд, так как мы ввели суд присяжных. Возврат к Божьему Суду – это нарушение закона.

Барон захохотал, рыцари захохотали тоже. Гай увидел, как граф Вальтер повернулся, заслышав взрыв бурного веселья, пошел в их сторону.

– Как удобно, – заявил барон громко, – как удобно прятаться за буквой закона!..

Гай произнес хмуро:

– Вы не хуже меня знаете, что я не могу этого сделать.

– Еще бы, – сказал барон презрительно. – Суд присяжных – для трусов!

– Я не могу выступать в Божьем Суде, – произнес Гай медленно, – но вот то, что вы назвали меня ослом и заявили, что у меня ноги кривые… вы ведь заявили?

Барон усиленно старался понять, к чему подталкивает его шериф, наконец сказал неуверенно:

– Ну да, сказал… кривые…

– Ну вот, – произнес Гай звучно, – это уже не Божий Суд, а я не шериф. Вы оскорбили мужчину… верно, барон?

Барон подтвердил:

– И с превеликим удовольствием! Громко! И еще скажу!

Гай повернулся к зевакам.

– Все слышали? Барон Готберг оскорбил меня. Не шерифа, а мужчину. И теперь я наконец-то имею право взять в руки меч и защищать свое имя.

Он повернулся к барону, сделал неуловимо быстрое движение, и меч грозно заблистал в его руке. Лицо шерифа помолодело и озарилось свирепой радостью.

Барон несколько неуверенно потащил свой меч из ножен, взгляд его прищуренных глаз не отрывался от лица шерифа. Тот не делал ни шагу вперед или в сторону, только чуть покачивался на слегка согнутых ногах.

– Ну что ж, – произнес наконец барон, – вы сами напросились…

Он двинулся вперед, нанес два быстрых удара. Шериф от первого уклонился весьма небрежно, второй парировал, а дальше никто не успел сказать толком, что произошло: крестоносец сделал неуловимо быстрый шаг в сторону, его меч превратился в сверкающую дугу. Сильно лязгнуло и заскрежетало, это шериф уже вытаскивал лезвие меча из разрубленного плеча графа.

Тот не успел даже вскрикнуть, шериф ударил рукоятью по зубам, превратив рот в кровавую кашу, сбил с ног и приставил острие меча к горлу.

– Ну, что скажете, барон?

Лорд Готберг распростерся на спине, как приготовленная к надругательству женщина, из разрубленного плеча обильно хлещет кровь, рот превращен в красное месиво, глаза непонимающие от болевого шока.

Гай убрал меч и, сунув в ножны, отступил.

– Думаю, – сказал он холодно, – все понятно, как барону, так и… другим. А нам пора выступать. Если еще кто-то не передумал идти в одном отряде с шерифом.

Граф, тоже потрясенный, как и другие, чересчур быстрым завершением поединка, первым шелохнулся, развел руками.

– Шериф, – произнес он неуверенным голосом, – думаю, этот ваш довод самый убедительный.

Слуги и оруженосцы барона утащили его в замок, а Гай повернулся к коню, Дарси подвел его бегом, гордый и сияющий за такую молниеносную победу своего лорда.

Граф покачал головой, в глазах веселье, но лицо серьезное, однако видно, что доволен.

– Ну что, по коням?

– Да, – ответил Гай и посмотрел на окна. – Ваша дочь даже не вышла взглянуть на такую уйму молодых рыцарей!

Граф сказал смущенно:

– У нее бывают перепады настроения. Со дня смерти ее матери. Бывает, запрется в своей комнате и сидит там сутками, даже еду ей приносят. Читает много, вышивает, мечтает, грустит…

– Грустит? – изумился Гай. – Мне казалось, она весьма задиристая особа.

– Это обманчиво, – заверил граф. – На самом деле очень ранимая и мечтательная девочка…

Они отъехали от замка почти на четверть мили, а из ворот все еще выезжают отставшие группки. Никогда, подумал Гай со стыдом, на борьбу с разбойниками не выходила армия, да еще во главе со знатными рыцарями, стыд какой-то.

Когда за спиной осталось с полдесятка миль, граф начал оглядываться, сказал нерешительно:

– Мне кажется, мы проехали поворот…

– Какой, ваша светлость?

– Вы сказали, что лагерь Робина Гуда в двух милях от село Сосновое.

– Да.

– Но мы только что проехали это село!

Гай понизил голос:

– Ваша светлость, то, что я сказал в присутствии слуг, не считается. Я выяснил, откуда растут ноги у слухов, что Робин Гуд «у богатых берет, бедным дает». В отличие от других разбойников, тупых и жадных тварей, он умело оплачивает информаторов, а они у него в каждом селе и, боюсь, во многих из замков вокруг Шервудского леса. Хитрая сволочь. В этом и секрет его неуловимости.

Граф нахмурился.

– Вы полагаете…

Гай заверил поспешно:

– Всего лишь предосторожность, ваша светлость! Робин Гуд в самом деле был в двух милях от села Сосновое, но месяц назад сменил стоянку. Сейчас он несколько дальше. Миль на семь. Если его проинформировали о нашем рейде, он сейчас посмеивается и пьянствует со своими собутыльниками…

Граф спросил с кривой улыбкой:

– У вас тоже информаторы?