О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришел Рюрик и его варяги

Надо помнить, что озеро Ладогское, звавшееся издревле Нев, по-фински – море, было гораздо обширнее. Мы видим теперь, что Ладожское озеро имеет со стороны Финляндии высокие крутые первозданные берега, местами вполне отвесные; берега же со стороны Пе тербургской и Олонецкой губерний тянутся низменными болотистыми или песчаными равнинами, кое-где пересекаемыми весьма небольшими высотами, – местность, видимо, возникшая от убыли вод. Есть предание, что Старая Ладога, отстоящая теперь на пятнадцать верст от озера, некогда была на берегу Нево; Волхов, соединяющий озера Ильмень и Нево (Ильмень – на финском языке значит отверзтое, незапертое; Нево на финском языке – море, ныне озеро Ладога), имеющий ныне протяжение в двести шесть верст, был в те времена весьма менее и составлял по уровню вод Ильменя и Нево более их соединение, чем реку, передающую воды из одного бассейна в другой, течение Волхова столь тихо, что барки, идущие вниз, в некоторых местах должно тянуть так же бечевой, как и идущие вверх. Исторические сказания сохранили нам память годов 1143, 1176, 1338 и 1373, когда Волхов шел вверх и затоплял берега, как случается нынче с петербургскими берегами при сильных ветрах с моря[13]. Нынешний залив Финский также достигал тогда (в VI–IX веках) высот, окружающих нынешнюю долину Петербурга; соединение Нево с морем, впоследствии прозванное рекой Невой, было и в XIII веке шире, имело гораздо меньшее протяжение и было глубже, доказательством тому служит вторжение морских ополчений шведов до Ладоги, когда ныне и озерные барки с трудом проходят расчищенные пороги Пеллы. В летописи русских царей, в XIII веке писанной, читаем: «И того езера Нево, иде в устье в море Варяжское»; следственно, и в XIII веке, когда Нево получило название озера, когда вся водность, окружающая Европу, по слову Нестора, была названа Варяжским морем, семидесятиверстная река Нева не существовала, но было только устье, протяжение озера Нево, соединявшее его с морем. Я видел список с древней рукописи, в ней сказано, что посланные из древнего Новагорода дошли «до чудских селений Пулк и Дудора, где сеша в ладии и поплывоша». Вообще, у берегов Балтийского моря количество воды постоянно убывает. Факт всеми и вполне доказанный, но доселе оставленный без внимания историками… Реки стали мелководнее, большое число озер совершенно высохло, другие обмелели, а огромные болотистые пространства обращены в сухие луга и даже пашни.

Выше сказал я: Карамзин в суждениях о варягах соглашается с мнением иностранных ученых мужей, что норманны брали дань с чуди и славян и прежде 859 года… Нет, не норманны, а варяги. Это мы находим и в наших летописцах, и в то же время в другом краю Славонии хазары брали ту же дань: по белке с дыма.

Здесь видно только, что иностранные ученые мужи, не имея возможности отвергнуть ужаса, который наносили их предкам норманны, ужаса до такой степени сильного, что в церквах Запада читали молитвы: «а furore Normanorum libera nis Domine», хотят, чтобы и предки россиян разделяли это удовольствие.

Но французы звали своих громителей VI, VII, VIII и IX веков – норманнами, англичане – датчанами, ирландцы – амстенами (восточными людьми), но вовсе не варягами.

Все наши писатели упрямо не хотят видеть, что скандинавы нигде не облагали данью побежденных, а всегда грабили и жгли, уничтожали всё, как злодеи, как разбойники, а Нестор нигде не говорит о злодействах варягов; не явно ли, что наши варяги были вовсе не скандинавы?

Карамзин говорит, что варяги звали себя Weringger, и производит это имя от готского Vaere, Vara – союз, то есть нарицательное имя союзника обратилось в собственное имя варягов, и потому заключает, что варяги были скандинавами. Но Карамзин не замечает своего анахронизма: он говорит вместе с Нестором о верингерах, «сбродных – наемных солдатах», в Константинополе явившихся не ранее XI столетия… а не о первоначальных варягах, давших в IX веке Рюрика России: шведы, норвежцы, датчане нигде не называют ни себя, ни своих воинов, ни разбойничавших на морях соотчичей ни руссами, ни варягами и тем менее нигде не говорят, чтобы призванные новгородцами Рюрик, Синеус и Трувор были из их народов, чего, верно, не пропустили бы историки скандинавские и еще более – их скальды, воспевавшие каждое деяние своих витязей. Здесь вновь прошу обратить внимание на делаемую мною в шестом примечании выписку из скандинавской саги XI века. (Примечание 8)