В 2011 году Кристакис и Фаулер пошли еще дальше. Они решили выяснить степень генетического сходства между друзьями, которые не являются биологическими родственниками. Для того чтобы это сделать, они исследовали шесть доступных генотипов из той же базы данных, какую использовали для исследования
На Кайо-Сантьяго, островке у берега Пуэрто-Рико, где начался мой рассказ, Майкл Платт и Лорен Брент практикуют анализ социальных сетей применительно к группам макак-резусов. Платт и Брент были среди первых, кто вслед за Кристакисом и Фаулером занялись наследуемостью социального поведения.
Платт окончил аспирантуру на факультете биологической антропологии, в лаборатории Роберта Сейфарта и Дороти Чейни в Пенсильванском университете, где унаследовал повышенный академический интерес к социальному поведению. «Что может быть более интересным и захватывающим, чем понимание того, как мозг и остальной организм совместно формируют отношения – дружбу, союзы, любовь, враждебность, общительность? – сказал он однажды. – И что может быть важнее, чем расшифровка причин, по которым эти отношения распадаются или не могут сформироваться, и как избежать возможных подводных камней?»[320]
После длительной работы в Университете Дьюка Платт в 2015 году вернулся профессором в Пенсильванский университет, где я с ним познакомилась. Подобно Кристакису, Платт источает идеи и энергию и поражает сотрудников широтой и глубиной своих знаний. Официально он является нейробиологом, но его научный взгляд охватывает очень и очень многое – от аутизма и механизмов принятия решений до вопроса, что именно делает нас людьми; интересы Платта простираются на антропологию, приматологию и нейроэкономику. Но тема социальности – и, расширительно, дружбы – пронизывает все, что он делает.На Кайо у Платта есть возможности прослеживать индивидуальные отличия в социальном поведении животных и предполагаемые биологические причины этих отличий. Список обширен: пол и возраст, физиологические особенности, гены, архитектура нервной системы, социальная структура группы и, наконец, репродуктивный успех и эволюционная приспособленность. Для большинства других общественных животных, от рыб и белок до дельфинов и китов, возможности наблюдения ограниченны, но макаки-резусы представляют собой микрокосм, отличающийся таким же разнообразием связей, как любая большая группа людей. Некоторые обезьяны сильно включены в социальный мир, другие находятся ближе к его периферии. (Вспомните свой девятый класс. Разве там не было бойких мальчишек и тихих девочек? Не было добрых и злых? Ботаников и разгильдяев?) Отчего возникают эти различия? Кайо дает возможность не только изучать живущих на воле и свободно общающихся друг с другом животных, а также обширную информацию о предыдущих поколениях, но и получать генетическую информацию. Раз в год макак отлавливают и берут у них кровь на анализ, что позволяет понять, как генетика взаимодействует со средой в формировании поведения. «Все, чем занимаются животные на Кайо, влияет на их успех, на их способность выживать, процветать, спариваться и иметь жизнеспособное потомство, – говорит Платт. – В каком-то смысле мы здесь наблюдаем, как развертывается эволюция»[321]
. Ученый замахивается на создание особой научной отрасли: социальной приматологии. Сидя на скамейке в филадельфийском парке, далеко от Пуэрто-Рико, он лукаво улыбается: «Давайте понаблюдаем за обезьянами».