О дружбе

— Мы с подругой жену лекаря этого поймали и хотели обстричь, а у неё на голове три волосины, — с детской непосредственностью пожаловалась сахези. — Так бы сходили к цирюльнику, парик сделали. И были бы снова косы у моей Хети, пока свои не отрастут.

Девочка снова шмыгнула носом и прерывисто вздохнула, грустно потянув на лоб край обмотанного вокруг головы платка.

И Ллио осенило.

Он наклонился к девочке, перекидывая через плечо собственный хвост, перевязанный зелёной лентой, и спросил:

— А мои — хочешь?

После смерти Ллан, в знак траура, Ллио ополовинил спускавшиеся почти до талии волосы, но за прошедшие месяцы они отросли, и из них вполне можно было заплести приличные косы.

Но девочка помотала головой:

— Они же белые!

— Правда, — кивнула сахези. — Спасибо, но куда ей светлые? Мы все черноволосые.

Ллио задумался на секунду, и его осенило второй раз за пять минут (определённо, это был весьма подходящий день для просветлений!):

— А не совсем чёрные, тёмно-каштановые подойдут?

— Тхар тебе этого не простит! — засмеялась Риаци.

— Нет, это не Тхар, — захваченный идеей, Ллио соскочил с порога кибитки: — Я… я сейчас!

Он запомнил, где стоит кибитка Риаци и Хети, и побежал к своему обозу. Нет, волосы Тхар не подходили, хотя бы потому, что косы бы получились совсем не до земли и даже не до талии Мирхети. И хотя Ллио не сомневался, что девушка пожертвовала бы ими без колебаний (возможно, он всё же ошибался из-за склонности идеализировать окружающих), но ему самому было бы жаль видеть её остриженной — всё же она женщина. А вот мужчину обстричь — это не так уж и страшно. Сингареллиор вон вообще не огорчился, когда сестра его едва ли не налысо обкромсала… Нет. Ллио остановился, хотя жертва была уже намечена и находилась в поле зрения. Нет, вот он точно не отнесётся к этому спокойно. Может, даже вообще не согласится. Но, с другой стороны, разве его обязательно спрашивать?

— Я его тоже недолюбливаю, — раздался рядом голос Гаисхаша. — Но ты так на него смотришь, что мне бедолагу жалко становится.

— Гаисхаш, — позвал, не сводя с объекта наблюдения напряжённого взгляда, Ллио и протянул руку: — Дай мне, пожалуйста, твой нож.

— Ллио? — удивился орк.

— Не волнуйся, ничего я ему не сделаю. И вот ещё… подержи его, когда он за мной погонится, хорошо? — эльф посмотрел на собеседника и вспомнил про всё ещё заключённую в лубки левую руку орка.

— Не волнуйся, я его и одной удержу, — радостно ухмыльнулся Гаисхаш. — Не знаю, что ты задумал, но с удовольствием тебе помогу! — он протянул юноше слегка изогнутый широкий нож.

Ллио кивнул, взял и поспешил к фургону. Подкрасться к увлечённому разговором с Тхар брату не составило труда — скорее всего, тот слышал его шаги, узнал и опрометчиво не насторожился. А дальше Ллио действовал молниеносно: обеими руками собрал в хвост рассыпанные по плечам кудри Дирелла, прихватил левой и легко отмахнул чуть ниже шеи. Сунул нож Гаисхашу и бросился бежать, не дожидаясь, пока брат поймёт, что произошло.

Надо сказать, что на это обесчещенному эльфу потребовалось буквально мгновение, и вопль ярости заставил Ллио втянуть голову в плечи. Младший брат на бегу обернулся, увидел, как старший тщетно пытается вырваться из тёплого объятия орка, находящегося в совершеннейшем восторге, и понёсся дальше, решив на всякий случай не рисковать и крепко сжимая в левой руке тёмно-каштановые волосы, из которых, на его взгляд, должны были получиться отличнейшие косы.

Через десять минут сумасшедшего бега под удивлёнными взглядами он добрался до цели, и Хети с восторгом подтвердила, что косы получатся совершенно чудесные.

А потом он проводил их с матерью к цирюльнику — больше всего из соображений, что чем дальше он от Дирелла, тем лучше. И вернулся в обоз, насторожённо оглядываясь и старательно пресекая собственные недостойные попытки спрятаться за Риаци, пришедшей с ним навестить Тхар.

Девушка явно очень обрадовалась встрече. На этот раз не было ни иголок, ни настороженности: Риаци и Тхар обнялись и затараторили обе одновременно, перебивая друг друга, спрашивая что-то, и вроде отвечая, а может и нет — говорили они на сахези, и Ллио ничего не понимал. Он подумал, что вновь встретившимся после долгой разлуки женщинам есть о чём поговорить, а его присутствие может оказаться лишним, поэтому потянул за лямку сумки, намереваясь убить время чисткой Ветерка. Но, очевидно, не рассчитал силы, сумка упала набок, раскрылась, и из неё посыпались вещи. Ллио вздохнул и стал закидывать их обратно, поднял расстегнувшийся несессер и хотел уже было закрыть его и положить к остальному скарбу, но машинально заглянул внутрь. Его внимание привлёк странный предмет, похожий на небольшой кубик со сглаженными краями и вырезанными на гранях незнакомыми символами. Ллио достал его и повертел в пальцах, пытаясь сообразить, что это за штука, и откуда она взялась в его вещах.

Риаци неожиданно прервала разговор, качнулась к нему, вглядываясь в находку, и с визгом отпрянула, затараторив что-то на сахези. Ллио недоумённо перевёл взгляд на Тхар, девушка внимательно слушала, потом спросила: