О, этот вьюноша летучий!

Малахитов и Мамочко вернулись к столу. Мамочко взял оставленный Петей пистолет, посмотрел на Малахитова прищуренными глазами.

– Два литра?

– Ну-ка, отдайте, – тихо сказал Малахитов.

– А если не отдам?

– Отдадите…

Мамочко, секунду пощупав его глазами, бросил пистолет. Малахитов поймал его, вставил обойму и сунул в карман. Оба моряка заняли свои места у стола и погрузились в молчание.

В сумерках на полуразрушенной террасе собралась тимуровская команда. При слабом свете керосиновой лампы штаб выглядел в достаточной степени таинственно: на стене вырисовывались горн, барабан, спасательный круг с надписью «Верность», карта Европы с обозначенными флажками линиями фронтов. В углу отсвечивали тяжелые складки знамени с пикой и золотыми кистями.

Входящие ребята сваливали у стены тазы, кастрюли, примусы, краны, куски труб… Лишь Петя и Ильгиз вошли с пустыми руками.

Говорила Эльмира Кущина, девочка с надменным носиком и тугими косицами в синих бантах.

– …На сегодняшний день, ребята, план сбора цветных металлов мы выполняем успешно. Однако есть среди нас два товарища, которые недостаточно активно собирают цветные металлы. Вы, конечно, догадываетесь, о ком я говорю, – она сурово посмотрела на «герцога Гиза» и «мастера Пита».

Друзья перешептывались, насмешливо поглядывая на девочку. Эльмира почему-то смешалась и даже немного покраснела.

– Тимуровец должен активнее собирать цветные металлы… они нужны фронту… и… и… мы решили оказать немедленную помощь еще одной семье фронтовика, – сказала Эльмира.

– Браво! Славно придумано, Электрификация! – выкрикнул Петя.

Ребята захихикали.

– Громеко Петр, перестань называть меня Электрификацией, – сердито сказала девочка.

– Но ведь тебя зовут Электрификация? – с поддельной наивностью спросил Петя.

– Меня зовут Эльмира. Эля… – губы у девочки слегка задрожали, она бросила на Петю взгляд, красноречиво говорящий, что обидчик определенно пользуется ее особой симпатией.

– А я думал… – начал Петя, но Ильгиз ткнул его локтем.

– Кончай, Петька, – Ильгиз смотрел на начальника штаба исподлобья, и взгляд его тоже был достаточно красноречив. – А какой семье, Кущина? Вроде всем уже помогли.

– Нет, не всем, Ильгиз, – строго сказала Эля. – Есть у нас еще неохваченные семьи. Например, тетя Зоя, наш дворник. У нее два сына на фронте, и вообще она старая, больная, ведь она служила в нашем доме еще при старых хозяевах, при эксплуататорах.

Друзья молниеносно переглянулись, и Петя сразу закричал:

– Мы с Гизей ей немедленно поможем!

Эльмира после этих слов бросила на него взгляд, по которому видно было, что обидчик давно прощен, прощен и что, напротив, начальник штаба почти восхищен его гениальным предложением.

Лукавая физиономия Петьки говорила, что он почти догадывается об особом к нему отношении почтенного начальника штаба.

– Чем можем, тем поможем, – солидно произнес Ильгиз эту популярную в военные годы фразу.

Ребята встали, отдали пионерский салют стоящему в углу знамени и хором произнесли:

– Верность, верность, навсегда верность!

После этого они цепочкой стали покидать штаб.

– Громеко Петр, прошу тебя на минуту остаться, – очень строгим деловым тоном сказал Эльмира.

Петя пожал плечами.

– Ну, чего тебе? – спросил он, когда они остались вдвоем.

– Петя, – тихо проговорила девочка, – я узнала, что у вас с Ильгизом Гайнуллиным есть еще свой штаб, вроде капитанского мостика…

– Ну и что? А тебе-то какое дело? – закричал довольно грубо мальчишка.

– А то, что… – растерянно пробормотала девочка, – а то, что если придумали что-нибудь интересное, познавательное, надо поделиться с товарищами… или хотя бы… со штабом…

Петя расхохотался грубым морским смехом.

– В плен захотела? В рабство? Невелика добыча!

Он повернулся и пошел прочь. Эльмира, шмыгнув носиком, двинулась за ним.

Во дворе несколько пареньков в хулиганских кепках играют в «чику-расшибаловку». Мерцают папироски.

– Угу-гу-г! У-ха-ха-ха! Тимуровцы! Команда «Верность»! – гогочут игроки. – А Тимуром-то у них Элька с бантами! Помрешь! Электрификация мира!

Один из них выскакивает вперед и поет, кривляясь перед Эльмирой:

– Эй, Элька-Килька! Грязной тачкой рук не пачкай, ха-ха!

– Ты бы помолчал, Пилюля! – сердито говорит ему Петя. – Кривляешься как шут гороховый.

– Что? Что? Что ты сказал? Фрей с макаронной фабрики! – Пилюля быстро что-то вытаскивает из-за голенища, прячет руку за спину и приближается к Пете, пугая его длинными плевками и «фиксами» во рту.

Петя тут же принимает боксерскую стойку.

К месту стычки уже во весь дух бежит Ильгиз. Эля застыла, потеряв дар речи.

– Кончай, Пилюля, – останавливает вожака товарищ. – За этого пацана Слон мазу держит.

– Ладно, гуляй! – хохочет Пилюля. – Что я с малолетками буду вязаться? Так, пугаю…

Напевая что-то свое, таинственное, юные уркаганы удаляются. В руке Пилюли поблескивает лезвие бритвы.

Петя расширенными глазами смотрит им вслед, и ему кажется, что это идут пираты Одноногого Сильвестра.

– Я бы дрался с ними до конца, Гизя, – сказал Петя.

– Спина к спине, мастер Пит, – сказал Ильгиз. – Мы спина к спине у мачты… Слушай, какой это Слон за тебя мазу держит?