О, этот вьюноша летучий!

Милиция работала на месте происшествия, делала замеры, фотографировала, составляла акт, опрашивала свидетелей.

Дружинники вместе с добровольцами-шоферами налаживали буксировку разбитого трактора, чтобы восстановить на шоссе беспрепятственное движение.

Ермаков с дымящейся сигаретой в пальцах стоял как бы чуть в стороне от общей суеты и хотя продолжал отдавать распоряжения, но делал это без прежней стремительности, сквозь зубы, раздраженно…

Он выбросил сигарету и тут же закурил новую. В руках он крутил водительские права пострадавшего. Потом он молча передал права следователю, а сам стал внимательно рассматривать какие-то темные потеки на склоне шоссе, на которых отпечатался тормозной след злополучного автомобиля. Потом поднял голову и позвал Чеботарева.

– Лева, поехали на пост! Ребята, – сказал он остальным, – заканчивайте все это дело, а руины тащите на площадку.

Они мчались в патрульной «Волге» к посту. Чеботарев был за рулем, Ермаков, непрерывно куря, сидел сбоку.

Теперь мы можем подробно рассмотреть лица офицеров, особенно одного из наших главных героев капитана милиции Петра Ермакова.

Это человек лет 35–40. Чуть седоватые виски, резкие морщины, лицо узкое крепких, отчетливых очертаний: вообще во всем его облике есть элемент особой резкости, но это, скорее всего, не резкость характера, а нечто подобное резкости профессионального спортсмена, резкость человека, всей жизнью приученного к быстрым решениям.

Вот и сейчас в удрученном смутном состоянии капитана Ермакова угадывается ежеминутная готовность к любому виражу судьбы или дороги.

(На эту особенность облика и характера капитана следует обратить особое внимание будущему режиссеру. Особенность профессии: «прежде поступок, анализ потом» – не только откладывает отпечаток на его внешность, но и дает повод нашему герою для размышлений об «осознанном рефлексе», для работы его сознания.)

Младший лейтенант Лев Чеботарев – молод, черноус, розовощек, что-то в облике «гусарское». Ведя машину, он то и дело поглядывает на своего командира и, замечая его мрачность, сам начинает мрачнеть, хмуриться, что весьма не идет к его румяному лицу.

– Как ты думаешь, Лев, кто виноват в этом деле? – спрашивает, глядя в сторону, Ермаков.

– Ясно, Сашка Фофанов, пьяный дурак! – горячо восклицает Чеботарев. – Это ж надо – нажраться в такую рань.

– Виноваты следующие лица, – размеренно говорит Ермаков. – Директор консервного завода Лешец, инструктор автошколы Самохин, директор совхоза «Красный Луч» Челёдкин, буфетчица мотеля «Три богатыря» Синёва…

Он вдруг прерывает перечисление виновных, хватает микрофон и жутким металлическим голосом оглашает шоссе:

– Водитель автомашины ВАЗ-2103 под номером 41–26! Прижмитесь к бровке и остановитесь!

Перед нами перекресток, на котором и расположен пост ГАИ, современное и довольно красивое сооружение – стеклянная сфера, висящая на бетонной ноге.

Здесь довольно сложная система разъездов и несколько светофоров со стрелками. Основная дорога, шоссе европейского значения, назовем ее условно дорога Е-7. Эту дорогу пересекает трасса «Север – Юг», тоже широкая, с напряженным движением. Кроме того, от перекрестка отходит асфальтовая ветка к научному городу Цветограду. Шикарный монументальный гранитный указатель направлен в сторону этого города, чьи плоские крыши видны на горизонте среди зеленых кущ.

Уже начался новый грохочущий день перекрестка. Колонна пустых самосвалов выстроилась в ожидании стрелки на Цветоград. По Е-7 в обе стороны мелькают легковые машины. Прокатил грузовик-«мерседес» югославской фирмы «Ядран». На трассе «Север – Юг» скапливается перед красным светофором все больше машин.

Между тем «схваченный» Ермаковым «жигуленок», как две капли воды похожий на тот, что мы только что видели в кювете, и тоже желтенький, прижимается к бровке цветоградского шоссе и останавливается.

Из него вылезает, досадливо глядя на часы, раздраженно что-то бормоча, совершенно седой, но вполне молодой еще (лет 35±2) человек, научный сотрудник физического института Олег Прянников.

У водителей-любителей по отношению к милиции – ГАИ существует неизвестно откуда взявшееся, но вполне уже укоренившееся выражение шкодливого, но в то же время как бы и балованного ученика перед суровым, но в то же время и как бы добрым учителем.

Ермаков приблизился с каменным лицом – никакой поблажки. Притронулся к козырьку.

– Здравствуйте. Старший инспектор дорожного надзора капитан Ермаков. Позвольте ваши права.

– А в чем дело, товарищ капитан? Я, кажется, ничего… – с деланой веселостью начал «отбрехиваться» Прянников, но взглянул на лицо стража порядка, осекся и вытащил документы.

Ермаков открыл права.

– Вы, Олег Павлович, не включили правый сигнал поворота и, кроме того, пересекли сплошную линию.

– Торопился на стрелку проскочить, – пробормотал Прянников. – Сколько с меня?

Ермаков медленно поднял глаза. По скулам его прокатились желвачки, прокатились и исчезли: рефлексы у нас в порядке и ярость сдерживать мы умеем. Без выражения он сказал:

– Приглашаю вас на лекцию в воскресенье, Олег Павлович.