О геополитике. Работы разных лет

Под впечатлением столь естественного пограничного опыта испытанных защитников границы стоит ли, например, географу колебаться между присоединением остатка восточных провинций Пруссии к другим провинциям или же их сохранением любой ценой в некоем собственном пограничном организме, как пограничная провинция Позен [Познань][663] – Западная Пруссия? При этом всегда будут приноситься экономические жертвы, и их должно нести государство в целом, если оно не хочет закрепить свое увечье.

Весьма характерно, что здесь должно было автоматически произойти разделение занятых урегулированием международной и национальной сторон. Хотя новая провинция имела лишь 312 000 жителей на площади 7789 кв. км, разведенных в самых широких местах только на 30 км, а в самых узких – на 5–10 км, это была собственная, границу осознающая, границей живущая организация, которая все определяла и которую не могут заменить зависимый круг, расчленение.

Кого привлекает исторический прецедент индийской Северо-Западной провинции, остатков восточных провинций Германии, побуждая к сравнительному рассмотрению, тот находит аналог этому в истории римских пограничных образований на Севере, а также в сохранившихся названиях тех провинций, которые остались в основном пространстве, примером чего является [деятельность] Траяна[664].

Из истории нашей малой южногерманской родины один такой прецедент описывает Нарцисс в своей книге «Bayern zur Romerzeit» («Бавария в римское время»), в разделах которой: Реция[665] и римская область на Майне; военная организация и гражданское управление; гражданская жизнь; римские дороги; лагеря когорт и полевые укрепления; столбы Лимеса (чертова стена!); важнейшие римские населенные пункты и крепости; римская культура; христианизация – изложены примечательные аналогии к этой столь актуальной проблеме.

Наряду с литературой, посвященной конкретно Лимесу. и другими специальными работами достигнутый [научный] результат является подтверждением слов Гёте: «Кому дано судить о том, что глупо, а что умно, об этом предки безусловно не думали…», если мы сравниваем римскую провинциальную организацию Южной Баварии с новейшими творениями лорда Керзона и Рэдинга и с печальной необходимостью остатков восточных провинций [Германии] или, быть может, Баварской северной области в грядущем. Но великий стимул приходит в краеведение скорее благодаря такому истинному проникновению в культурную историю земли, на которой мы живем; мы видим также, что не исчерпаны ее вопросы и толкования минувшего в свете политико-географических связей, насчитывающих четыре тысячи лет.

Рассмотрим особо, пожалуй, последний, самый высокоорганизованный участок границы, горловины коммуникаций которого были выдвинуты вперед эллинами и римлянами и еще задолго до них культурой, на примере которой они учились сами (Тартесс)[666]. Это воскрешенная и превосходно описанная Ратцелем форма «центров роста» (Wachstumsspitze), рожденных инстинктом или намерением продвинуть в чужеземную жизнь иные жизненные формы. Заимствованное из географии растительного мира и биологии, это выражение исключительно примечательное. Его чаще всего применяют там, где недостаточно организованные, охваченные распадом жизненные формы пронизывались новой жизнью, причем, само собой разумеется, при плоскостном распространении жизни на некогда разделенной поверхности Земли всегда «древнее право где-то должно быть ликвидировано, а новое создано». Можно также допустить, что естественно, серьезные заблуждения относительно степени отмирания местной жизни и возможности внедрения чужой именно при чужеземной жизненной форме. Весьма яркий пример тому – развязывание (начало) блокады и отторжения чужих «центров роста» в Китае. В особенности абсолютно искусственно построенный Шанхай – чужой нарост на теле китайского государства (вопрос Большого Шанхая)[667], который очень трудно вновь привести в порядок.

Итак, без нарушения права и его ломки обходится лишь там, где речь идет о дальнейшем распространении жизни на незаселенные или считавшиеся доселе незаселенными области (определение анэйкумены по Ратцелю, ср. гл. V). Самые большие и отрадные успехи человечества связаны, естественно, с расширением эйкумены, хотя далеко не всегда по нравственным мотивам! Лишь в наше время, когда даже ледовый мир полярных областей большей частью политически поделен (между Австралией, Новой Зеландией, Британией, Канадой, Соединенными Штатами, Советским Союзом, Норвегией), свобода действий для подобных великих дел по расширению жизненного пространства человечества ограниченна.