О главном попечителе и наставниках

Мы видим, что при самых лучших учреждениях воспитания, когда нет хороших наставников, ожидаемого успеха не последует. Ибо тот не вовсе еще способен к воспитанию, который кажется снабден нужными к оному сведениями, но когда не имеет сих существенных способностей: снисхождения, смешанного с твердостию, великого терпения, непорочного нраву, возвышенных чувств, истинного богопочтения и той степени разума, учиняющей его способным приноравливаться к слабостям детей и творящей его им другом; такового к должности толико важной употребить не должно. Имеющий же сии достоинства и склонен бывши к трудам, хотя бы был и необширного разума, получит тотчас потребное знание и учинит сколько достойных воспитанников, столько, без сомнения, и просвещенных граждан.

Взирая на воспитателей ученых и невежествующих, многознающих и непросвещенных, без сведения науки обхождения с детьми, вы увидите их с воспитанниками своими ведущих беспрестанную борьбу; неприлежанию, нерадивости, шалостям противополагающих позорные брани, жестокие выговоры, частые наказания, содержащих детей в беспрестанном детстве, учиняющем их невольниками, рабами и не допускающем познать причину, в училище их собравшую. Вы увидите таковых воспитателей, учащих не укрощать страсти, но погашать, истреблять их до основания, взирая на них как на плачевный дар природы[4]; и дети, находясь под таковым надзиранием, в беспрестанном принуждении, видя в наставниках своих лютых только властителей, употребляющих власть сию для их мучения, ведущих их к постыдному уничижению, принимают личину лицемерия, и вот следствие, что они в летах самой невинности и чистосердечия становятся обманщиками. Как скоро удалились они от взора своего надзирателя, свергают с себя его принуждения и слепо попущаются неограниченным страстям своим, от которых прежде страх один удерживал. Естьли молодой воспитанник имел таковых наставников, естьли он вышел из училища, тогда увидите его торжествующего, получивши свободу от порабощения своенравию своих воспитателей и трудным школьной жизни обязанностям; и, не получа твердого правила, как показаться в обществе, к тому же, когда присоединится богатство и неуместная любовь родителей, – то он неминуемо потеряется и сам себя не познает. Отчего необходимо последует, что он будет, так сказать, истребляться в жизни нечувственной и рассеянной, отличность свою предположит в посрамительном шутовстве[5] и буйности страстей. Воспитывающийся естьли не будет понимать воспитание, им полученное, как сопровождение его к вышним достоинствам, естьли, выходя из училища, не употребляет праздного времени своего на изучение законов и правил правительства, естьли не будет иметь желания приобрести в совершенстве знание искусства военного – таковое воспитание тщетно будет и бесполезно, которое вместо того, чтоб сделать ему честь, а государству пользу, послужит только к тому, чтоб его унизить, учинить несчастливым, вредным и недостойным навсегда своего отечества. Тогда с Сенекою вопросить можно: какие суть сии плоды, которые мудрое воспитание обещевая, похитило великое число самонужнейшего времени и образовать было должно на все продолжение жизни?

Воспитание молодых людей требует, чтоб обходилися с ними с кротостию и хладнокровием, наставники их имели бы поведение твердое и непременяющееся.

Надобно, чтоб воспитывающиеся признавали сами заслуживаемое ими наказание, так равно и получаемое ими награждение; надобно, чтоб они видели справедливую причину строгости и снисхождения, ибо всякая оказанная суровость заставит признавать наставников своих за ненавистных тиранов, а в другом случае невместные оказываемые ласки примутся от них знаками слабости их смотрителей.

Хорошие наставники, имея твердое и беспристрастное поведение, могут заставить воспитанников своих себе последовать; поелику видя, что все творимое воспитателями есть честно и самая честь ими уважаема, всякие противные оной поступки презрены и нетерпимы, придет ли в воображение воспитывающимся, не имеющим никого пред глазами, кроме своих наставников, подражать кому-либо иному? Сим-то единым способом можно произвести в них чувствование чести и отвращение всего того, что чести недостойно. Сие-то заставит их действительно уважать воспитателей во время делаемых похвал за хорошие поступки и осуждения за худые; пли, видя пред собою добродетельных и достойных наставников, захотят ли потерять к себе их почтение, когда глубоко в сердцах их впечатлено, чтоб беспрестанно им последовать[6].