О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

— Все решено? — поинтересовался заинтригованный Источник, но тактично не стал требовать объяснений столь темпераментному выяснению отношений. Для успокоения ему хватило уже того, что боги перестали, наконец, хмуриться и кричать друг на друга. — Можно отправлять?

— Да! — твердо сказал за всех Кэлберт, до боли сжав в кулаки сильные ладони.

Источник, счастливо избежавший шанса получить психическую травму от конфликта между своими спасителями в радостный день пробуждения, издал подобие удовлетворенного человеческого вздоха, и вихрь энергии подхватил богов. Бывшие еще секунду назад плотными, контуры их тел замерцали и растаяли в воздухе. Уроженцы Лоуленда и пират навсегда исчезли из негостеприимного Мира Пустыни, ставшего ареной непростых испытаний.

Поток энергии, вырвавшийся из пробудившегося от долгой дремы Источника Альлисина, подхватил богов и мгновенно перенес их в одну из обеденных зал королевского замка Лоуленда, где как раз готовилась официальная трапеза демонстрационно-запугивательного характера.

'Ого!' — одновременно выдохнули собравшиеся к столу члены семьи Лимбера, когда пред их заблаговременно грозными очами эффектно материализовалась запропавшая сестра в обществе Мелиора, герцога Лиенского и незнакомого, но красивого брюнета. Из всей четверки визитеров только принц выглядел почти так же, как обычно, не считая некоторой осунулости тонкого лица, неожиданно бронзового загара и слегка взлохмаченных волос. Остальные же были весьма пыльными, грязноватыми и какими-то потрепанными с виду, такими словно их недельку подержали в какой-то пустыне. Впрочем, даже в несколько запылившемся облике, Богиня Любви все равно оставалась самой привлекательной из женщин и братья, временно игнорируя все прочие раздражители, кинулись к сестре здороваться, а заодно выяснять, что к чему. Только Нрэн остался в стороне от происходящего. Буравя Мелиора, герцога и незнакомого типа подозрительными мрачными взглядами и при этом старательно избегая глазами Элии.

Но прежде, чем прозвучали первые слова приветствий, двери в столовую распахнулись, и на сцене появился посол Эндора — великолепный Зулар.

Мужчина выступил вперед, расталкивая свою будущую семью, (от такой наглости лоулендцы настолько опешили, что даже не пытались сопротивляться). С размаху бухнувшись перед принцессой на колени, как только не треснули коленные чашечки, эндорец отвесил ей пять ритуальных поклонов. Любопытные принцы уняли зуд в чешущихся от желания хорошенько врезать нахалу кулаках и замерли на месте, ожидая продолжения шоу. Завершив ритуальное челобитье, посол перешел к следующей части серьезнейшего, уходящего корнями с глубокую древность ритуала. Он проделал руками ряд замысловатых движений, символизирующих изгнание злых духов и установку временных печатей на их большие уши, и громко завопил, уже не опасаясь быть услышанным злыми силами:

— Призываю великую Мать Семи Пустынь и Покровителя Десяти Ветров в свидетели моих слов.

Посол очень спешил. Поэтому опустил в своей речи обращение еще к полусотне немаловажных божеств эндорского пантеона.

— Да не отринет меня суженая моя, Элия, — выдал коронную фразу- гвоздь сезона Зулар.

Принцесса насторожилась. В сознании богини начала смутно формироваться догадка о том, что что-то смутно напоминающий мужчина (кажется, они встречались не так давно) делает официальное брачное предложение и не только делает, но и почему-то полон уверенности, что за его наглым заявлением последует согласие. Богиня лихорадочно зашевелила мозгами.

А посол тем временем продолжал вопить, подергивая устремленными вверх руками и выписывая ими какие-то странные кренделя:

— Время ожиданья прошло, о стыдливейший из цветков пустыни, полный благоуханной росы!

Братья принцессы, уподобившись целой конюшне породистых жеребцов, громко заржали, Лимбер смутно почувствовал, что назревает скандал, но, увлеченный ритуалом сватовства, Зулар не обратил никакого внимания на посторонние звуки, или посчитал, что дикари-лоулендцы так выражают святую радость по поводу оказанной их народу великой чести.

— Положенный срок соблюден, и мы можем, объявив о своем решении перед лицом твоего отца и семьи, соединиться в благословенном союзе. Народ Семи Пустынь с радостью примет новую дочь, доказавшую верность нашим обычаям в своем сердце. Душа моя поет при мысли о плодородном чреве твоем, что будет носить детей пустыни, — заливался соловьем посол, покачиваясь в такт словам. — Но почему не вижу я улыбки радости на устах твоих, о блаженная влага моего сердца?